Шрифт:
Закладка:
Дело же обороны Московской губернии было в самом тяжелом положении и достаточно привести некоторые факты, из многих аналогичных, чтоб оправдать это наше утверждение.
Коломенская, Зарайская и «Переславльская канцелярия Рязанского», донося, напр., в конце июля «о взятых от злодея Пугачева и его сообщников предосторожностях» (это обычная формула, характеризующая в секретных протоколах Сената, донесения из провинций, без дальнейших ее раз’яснений)–добавляют, что «к тому не достает пороху, артеллерийских снарядов и ружья»; Ярославская провинц. канцелярия требует «присылки до 500 ружей, да несколько артиллерии, при одном офицере»; Костромская – «пороху 40 пудов и военных людей»; Ростовская – «пороху до 50-ти пудов, пушечных картечь, или свинцовых, сколько можно, также ружей со штыками, тесаков и 2-х канонеров», прося в то же время разрешения «перевезти в Ростов весь без остатку хлеб, находящийся в уездах в некоторых экономических вотчинах, в магазейнах»; Шуйская – при обычных требованиях пороху, ружей и пр., – спрашивает, «из какой суммы, собранный, для лучшей безопасности, солдатам отставным, производить жалованье», а Епифанский воевода просто заявляет, что в «городе артиллерии, снарядов и военных команд, кроме штатной (очевидно недостаточной) никаких не имеется» (л.л. 208–212. 217 и сл.). Но, так как Пугачев со своими отрядами – как узнал об этом Волконский уже 31 июля–«стал находиться от Московской губернии в весьма дальном разстоянии», то Московской высшей администрации не было основания оставаться на той своей позиции, какая была ей занята, по отношению к провинциям Московской губернии, в указах, поспешно разосланных из Сената 25 июля.
Ввиду этого, уже 4 августа состоялось в Сенате «определение», на основании коего в Московские провинции были посланы новые указы (взамен наделавших столько хлопот предшествующих указов от 25 июля).
В этих новых указах Сенат, высказывая свое одобрение местной администрации по поводу принятых мер и того усердия, какое оказали «тех городов воеводы о товарищи, собранное благородное дворянство и городские жители» – предписывает, однако, теперь нижеследующее: так как-де «из последних рапортов Сенату известно», что Пугачев «с самою малою шайкою отправленными воинскими командами гоним и поражается и от времени до времени бежит от селений даже в степные места, то, в разсуждении сих обстоятельств и при том настоящей ныне, для хлебопашцев рабочей поры. Сенат в вооружении, а, следовательно, и в сборе людей, не видит надобности, кроме только, чтоб оных городов начальники, с прочими, усердное радение прилагали в смотрении определенными в них по штатам, командами, дабы в тех городах и уездах, подозрительных людей и разглашений отнюдь не было и где оныя, паче чаяния, окажутся, брать к разсмотрению в канцелярии и в Сенат рапортовать».[26]
Это «определение» состоялось в Сенате, ввиду заявления Волконского, посланного к нему на дом («за небытием его в Сенате») секретарю Сената, следующего: в указах от 25 июля, заявил он 31 числа, хотя и было-де сделано «надлежащее наставление», как должно было поступать на случай нечаянного иногда злодейского покушения, но отнюдь не для вооружения без настоящей в том нужды людей», «а такой опасности (из рапортов Московских провинций в Сенат) невидно ни какой…», «да хотя-бы где», – утверждает теперь Волконский, – «толпа его злодейская и показалась», то, «как вся она состоит из одной только сволочи, невооруженных крестьян, без артиллерии и ружей, то всякий градоначальник, с содействием дворянства и мещан, все его стремления, без дальняго вооружения, охранить может, в чем он на верность и усердие всех и каждаго благонамеренных людей не сумневаетоя, а потому и нет такой надобности, чтоб в каждый из тех городов посылать воинские команды (о чем, как мы знаем, просили провинциальные города), особливо для того, что всюду уже, где нужда требовала, воинские команды посланы», по его распоряжению.
Что-же касается до пороха, то он де велел артиллерийской конторе отпускать его «за деньги», по требованию «городских начальников», что, конечно, весьма охладило их интерес к его получению; «впрочем же» – добавляет Волконский в своем сообшении Сенату – «в излишнем вооружении тем меньше настоит надобность, что, по последним рапортам, известно, что Пугачев находится от Московской губернии в весьма дальном разстоянии и что оный, устрашась преследующих его со всех сторон команд, пробежав Алатау, за реку Суру, бросая свои тягости, стремительно пробирается к Дону»; но, – «так как случиться может, что из толпы его оставшиеся бродяги разойдутся по разным местам (как раз 30 июля Сенатом было получено донесение, что «г. Ядрина воевода с жительми толпу оного злодея, состоящую в 400 ч., разбили», л. 206), то нужно, чтоб провинциальные и городовые канцелярии, в ведомстве своем, всюду подтвердили: всех праздношатающихся, а паче те, которые наводить будут о себе какое-либо сумнение, ловить и приводить в канцелярии»…
Сенат, как уже указывалось, согласился с этим мнением, добавив лишь в требование, чтоб о всех таких людях тотчас доносили бы ему (л. 214 и сл.).
Таким образом, Сенат, под влиянием новых сообщений Волконского, дал отбой по отношению к ранее принятым мерам об обороне провинций, а сам Волконский, – после назначения Панина и увеличения регулярных войск, а равно и после мероприятий, которые он начал разрабатывать вместе о Паниным, – стал спокойнее относиться к вопросу об обороне и не думал уже об образовании в провинциях корпуса из дворян и мещан, как первоначально предполагалось и на что частью уже было указано нами.[27]
Затем, однако, успокоить провинции Московской губернии оказалось нелегко и в Сенат не только в июле и августе, но еще в сентябре от них поступали многочисленные донесения, несмотря на указы Сената от 4 августа, о прекращении сбора людей и пр.
Так напр., в августе Сенат, – рассмотрев несколько доношений и рапортов, – вновь повторил свою однообразную формулу, выработанную им после 4 августа и ясно показывающую, как быстро отступил он от прежних своих указов 35 июля по защите Московской губернии. А именно, он постановил: «как уже по таковым же, прежде полученным в Сенате из некоторых провинций и городов, рапортам, генеральная резолюция дана и посланными–от 4 августа–во все одной губернии провинции и городы, в том числе и упоминаемая канцелярия (а именно–в воеводския канцелярии Переславль–Рязанскую, Епифанскую, Перемышльскую, Тульскую, Волоколамскую, Михайловскую)–указами знать дано, что для измененных в тех указах резонов, в вооружении и в сборе людей Сенат не находит более нужды, то в рассуждении сего, означенныя репорты и доношения, приняв во известие, «сообщить к делу“, т. е. иначе говоря, оставить без всякого ответа (л. 235 и сл.).
А между тем, именно сенатские распоряжения о вооружении «дворянских людей» и произвели большой переполох в Московских провинциях, о чем весьма картинно говорит Болотов,[28] а сами эти репорта, свидетельствуют о немощности провинциального дворянства, наглядно показывают, что дворянские корпусы едва ли бы ли в состоянии принести большую пользу обороне губернии, «если б в них, действительно, оказалась нужда, чего, однако, не было. Пронский, напр, предводитель дворянства, – уведомив 7 августа Сенат, «какое им в защищении» от Пугачева, «в составлении из людей дворянских корпуса распоряжение сделано» – в то же время потребовал, чтоб для подкрепления и обучения тех людей, к такому делу необычных, снабдить их воинскою командою», в целях, очевидно, между прочим, их обучения.
Михайловская воеводская канцелярия (провинции Переславль-Рязанской), вместе с предводителем дворянства, доносит 9 августа, что в городе нет ружей, пороху, свинцу и пр. снарядов и воинской команды, а паче, для составления корпуса денег, почему и «просит об отпуске, на покупку провианта и на дачу жалованья 3 тыс. рубл. с возвратом (их) из общества дворянского через два года».
На практике, впрочем–ввиду, может быть, краткости времени действия указа 25 июля, отмененного уже 4 августа образование дворянских и других корпусов не получило широкого распространения. По крайней мере, из многочисленных донесении об этих корпусах, мы, кроме вышеприведенных 2-х случаев, – нашли весьма мало донесений, где-бы было видно, что сделано было для их образования.
Так, из дворцовой конюшенной канцелярии сообщалось, что в Коломенском уезде приступили было к набору, но «крестьяне Бронницкой волости» названного уезда «требуемых со ста душ двух человек не дают»; Каширский воевода, – прося, «для составленаго от дворян корпуса, пороху и свинцу по 5 пуд.-, требует, однако «для ободрения
