– Я один из трех детей в нашей семье. Родители всех нас взяли из приютов.

– Ого! Да, это действительно личное. Теперь у меня ощущение, что я должна вам больше, чем обратное сальто.

Грант несколько секунд глядел на мои губы, прежде чем снова посмотрел в глаза.

– Я согласен на все, что вы захотите мне дать.

Я могла рассказать тысячу разных секретов: что у меня шрам на спине после падения с велосипеда в семилетнем возрасте, что я сплю при свете, потому что не люблю оставаться одна в темноте… Черт, да я могла назвать даже размер моего лифчика! Однако надо было решиться и открыть свою самую нелюбимую тайну.

– Мой отец сидит в тюрьме за убийство моей матери.

Улыбка Гранта пропала. Но, хотя его настроение и изменилось, удивления он не выказал.

Я шумно выдохнула и прикрыла глаза.

– Вы знали?

Он кивнул.

– Я же поднял ваше личное дело. Мы тщательно проверяем прошлое наших сотрудников.

Я выдавила сочувственную улыбку:

– Да, это разумно.

Грант подтолкнул меня плечом.

– Ответ все равно засчитан. Я оценил вашу откровенность.

Из-за моего длинного языка атмосфера в лимузине изменилась, растеряв веселость. Но мне в голову пришел неплохой способ развеять грусть.

– Если вы читали мое личное дело, вы, получается, и «непристойное» видео посмотрели?

Грант кашлянул и ответил с невозмутимой миной:

– Я же должен был понять, с чем я имею дело.

Секунду я изучала его лицо. Гранту явно стало неловко от направления, которое принял разговор, и я немедленно начала копать в этом направлении. Я подалась к нему и задушевно поинтересовалась:

– Вы пересматривали видео несколько раз?

Положение спас зазвонивший у него мобильный.

– Простите, я должен ответить, – заторопился Грант и провел по экрану пальцем. – Что случилось?

В трубке слышался женский голос, но я не могла разобрать слова.

– И давно он ушел?

Женщина заговорила громче. Она явно была расстроена.

– Ладно, я близко от вас… Никуда не ходи, я его сам найду.

Грант подался вперед и сказал водителю:

– Съезжай с шоссе на следующем повороте, потом направо на Кросс-бей и левый поворот на Синглтон.

– Да, сэр.

Грант прерывисто выдохнул.

– Простите, нам придется немного задержаться.

– Что случилось?

Грант покачал головой.

– У моего деда деменция на ранней стадии, он начал уходить из дому. Бабушка с ним не справляется, но нам помочь не позволяет. Чувствую, дождемся мы событий… За два месяца уже третий раз дед пропал.

– Сочувствую. Да, это проблема.

– Этого бы не случилось, если бы они позволили установить систему сигнализации. На днях к ним приходил мастер, но старики даже не дают установить датчик, чтобы бабушка проснулась, если входная дверь откроется, когда она спит!

Водитель съехал с шоссе и вскоре свернул на Синглтон. За окном проплывали частные дома с бескрайними газонами. Грант подсказывал дорогу и вскоре попросил водителя сбросить скорость и включить фары.

– Вон их дом. Дед обычно уходит по известному маршруту: в конце дороги сворачивает влево, потом сразу вправо и так извилистой дорожкой спускается к воде.

– Вы так хорошо знаете, где он бродит? – удивилась я.

Грант ответил, вглядываясь в темноту за окном:

– А он всегда идет в одно и то же место.

Спустя несколько минут я заметила на обочине двигавшуюся тень.

– Вон-вон-вон! – указала я. – Кто-то идет.

Грант шумно выдохнул.

– Дед.

Он попросил водителя тихо подъехать к идущему и выскочил из лимузина прежде, чем машина затормозила.

Я наблюдала за встречей через лобовое стекло. Дед Гранта, растрепанный, в коричневом махровом халате и тапочках, растерянно озирался по сторонам при виде включенных фар, но его лицо просияло, когда он прикрыл глаза от света и разглядел, кто к нему идет. Широко расставив руки, старик ждал, когда к нему в объятия придет расстроенный внук в смокинге.

Я невольно улыбнулась, когда они крепко обнялись, потом поговорили с минуту, и Грант повел старика в лимузин.

Лексингтон-старший приветливо улыбнулся мне, устраиваясь на сиденье:

– Какая ты хорошенькая!

Грант, усевшись, захлопнул дверцу, бросив:

– Не поддавайтесь его чарам, он старый ловелас.

Дед Гранта захохотал и подмигнул мне.

– А при чем тут возраст?

– Дед, ты давай завязывай с исчезновениями. Уже почти полночь.

– Мне хотелось повидать Лейлани.

– Ночью?

– Мужчине нужно повидать свою девочку тогда, когда ему нужно.

Грант вздохнул.

– Давай так: сейчас будет тебе Лейлани, но завтра ты позволишь мне установить у вас сигнализацию. Бабушка места себе не находит, когда ты пропадаешь.

Старик сложил руки на груди, как маленький мальчишка, которому сказали, что он не получит десерта, пока не доест овощи.

– Да пожалуйста!

Грант пригладил волосы и повернулся ко мне.

– Вы не против, если мы еще кое-куда заедем? Это по дороге, тут рядом.

– Конечно. Едемте, куда вам нужно.

– Спасибо, – и Грант наклонился к водителю: – Пожалуйста, в гавань Каставэй.

Айрленд

Лейлани оказалась не женщиной, а яхтой.

Роскошной парусной яхтой.

Грант помог деду взойти на борт и подал руку мне.

Я поблагодарила и ступила на дек. Дед Гранта сразу ушел в каюту.

– Он сейчас поставит Фрэнка Синатру. Он может забыть свою жену, забыть, куда шел, но еще ни разу не забывал ни яхту, ни Фрэнка.

Я оглядывала комфортную зону отдыха на задней палубе.

– Понятно почему. Яхта просто изумительная.

– Спасибо. Дед ее построил почти шестьдесят лет назад и подарил мне на совершеннолетие.

– Ничего себе!

– Она своего рода первая ласточка – задумывалась как образец, чтобы принимать заказы. На раскрутку дед занял деньги у «акулы» – подпольного ростовщика, который переломал бы ноги любому несостоятельному должнику. Но первый же показ яхты на выставке маломерных судов принес деду заказов на сто лет вперед. – Грант засмеялся. – Теперь у «акульего» внука яхта последней модели, а с самим «акулой» дед играет в карты, навещая его в доме престарелых…