– По-моему, он темнит. Мне это не нравится.

– А уж как мне не нравится! Через две недели от меня подруга съезжает, замуж выходит, а договор аренды квартиры истекает только через два месяца.

– У меня хороший риелтор, в случае чего подберем вам временное жилье.

– Спасибо. – Айрленд прищурилась: – Значит, вы так часто поступаете?

– Как?

– Уходите со встреч под фальшивым предлогом?

– Иногда приходится, – усмехнулся я.

И тут же ожил мой офисный телефон, а из интеркома послышался голос Милли:

– Мистер Лексингтон, приехал Лео. Он отошел в туалет.

Айрленд многозначительно приподняла бровь.

– Честное слово, это совпадение. Лео – вполне реальный персонаж. Он будет рваться в кабинет, если к нему не выйти, и тогда вам придется с ним знакомиться. У него в заднице кнопка взрывателя, которая срабатывает на десятой секунде ожидания, если в руках нет видеоигры.

– А Лео взрослый или ребенок?

– Ребенок, который считает себя взрослым. Он мой… Ну, короче, мы вместе проводим время каждую среду. Это часть программы опеки, которую двадцать лет назад начала моя мать. Наподобие «Больших братьев и больших сестер», только все «большие» сами в прошлом приютские. Наставники курируют своих подопечных с пяти и до двадцати пяти лет. Приемышей ведь часто кидают из семьи в семью, а постоянный «старший» обеспечивает им некоторое подобие стабильности.

– Это достойно восхищения, – решительно сказала Айрленд. – Надо же, какой вы разносторонний… Вам стоило рассказать мне об этом вчера – я бы точно согласилась с вами поужинать.

Я засмеялся:

– Предупреждать надо!

– Но я рада, что вы не изобрели предлог, чтобы улизнуть от меня. – Айрленд улыбнулась.

– Взаимно.

– Ладно, пойду. Вы заняты, да и у меня дела. – Она встала. – Спасибо за ланч. В следующий раз не нужно так усердствовать и столько заказывать. Я ем все.

– Отрадно слышать, что вы планируете следующий раз… Я заеду за вами в пятницу в семь.

– Зачем, я сама доберусь.

– Я вполне способен забрать вас от дома. Я же знаю, где вы живете.

Айрленд снова улыбнулась:

– А я вполне способна сесть за руль и доехать.

Я покачал головой.

– Вы вечно такая заноза в заднице? Короче, в пятницу в семь в гавани!

Айрленд собрала наши опустевшие контейнеры из-под еды и сунула в пакет. Она вынесет за меня мусор?!

– О, и должна предупредить – я не целуюсь на первом свидании.

Я взялся за ручку ее сумки, накрыв заодно и руку Айрленд, и дернул ее к себе.

– Ну и прекрасно, потому что первое свидание у нас сейчас. До пятницы, Айрленд.

* * *

– Не нужна мне эта твоя сигнализация! Не хватало, чтобы по дому топтались вооруженные копы!

Установщик беспомощно взглянул на меня. Я жестом попросил его продолжать работу, а сам увел бабулю в кухню.

– Ба, если сигнализация сработает, а ты ее не услышишь, полицейские начнут искать деда. Я поставил его на учет. В случае срабатывания системы копы поймут – скорее всего, пропал пожилой человек, и вламываться не станут.

Бабушка села, рассерженная.

– Я еще в состоянии позаботиться о своем муже!

Чем хуже становилось деду, тем обиднее было бабуле. Она чувствовала себя инвалидом, раз ей понадобилась помощь с человеком, в браке с которым она прожила полвека.

Я присел напротив и накрыл ее руку своей. Пожилая пара, живущая отдельно и категорически не желавшая принимать помощь, очень напоминала приютского ребенка в своем желании ни от кого не зависеть и справиться своими силами. Логические доводы не помогали, потому что бунт моих стариков был сугубо эмоциональным, совсем как у Лео. Я знал: доказывать бесполезно, бабушке просто нужно, чтобы ее чувства уважали.

– Ба, я согласен, вы сами с усами, но я так не могу. Если бы мама была жива, она бы переехала к вам и спала рядом с вашей спальней, чтобы дед не ушел куда-нибудь посреди ночи и не навредил себе. Позволь помочь вам ради мамы – и для очистки совести. Я же не утверждаю, что вы не справляетесь.

Бабулины глаза наполнились слезами. Упомянув о маме, я зашел с козырей, но это была правда, способная поколебать бабушкино упрямство. Дед, к сожалению, уже не поправится, положение будет только ухудшаться.

Бабушка сжала мою руку и кивнула.

– Ну ладно. Но раз я принимаю твою помощь, помоги мне и еще кое в чем.

– Только назови.

Тут в кухню влетел Лео, а за ним вошел дед.

– Глянь, какую штуку дедушка сделал! Офигеть, электрический стул!

Да черт возьми, еще и по этому поводу объясняться с социальной работницей, закрепленной за Лео!.. На покое дед пристрастился к изготовлению, я бы сказал, кукольных домов. Строитель деревянных судов с многолетним стажем никуда не делся, и первые два года пенсии дед создавал миниатюрную копию их с бабушкой дома, вплоть до кранов в ванной и выщербленного сланца во дворе. Мы с Лео часто навещали бабулю и деда, который старался приохотить мелкого к своему хобби. Лео, типичный одиннадцатилетний пацан, считал изготовление кукольных домишек нудным занятием, пока дед не взялся за домик ужасов. Мне их затея казалась паноптикумом неведомой фигни, но дед и Лео вместе строгали каждую мелочь, и пацан даже подучился азам столярного мастерства.

Я взял из рук Лео миниатюрный электрический стул. Детализация была просто поразительной – вплоть до крошечных кожаных ремней для рук на подлокотниках, а на сиденье словно бы засохли мельчайшие капли крови.

– Грандиозно. Только сделай милость, не тащи его к своей приемной маме. Она и без того считает меня сатаной с тех пор, как ты притащил домой ту жуткую куколку, чтобы толком ее искромсать.

– Я и не собираюсь его никуда тащить, – обиделся Лео.

Бабушка встала.

– Что хочешь покушать, Лео? Сделать тебе сэндвич с арахисовым маслом и бананом?

Пацан, не удержавшись, расплылся в улыбке.

– А хлеб без корки?

Бабушка выдвинула ящик с хлебом и доверительно сообщила:

– Людям, которые едят корку, нельзя доверять.

Лео уселся на табурет у кухонного бара и задрал ноги на соседний стул.

Я сбросил его ноги на пол.

– А ну, копыта в землю!

Дед сказал, что пойдет вздремнет, и я пошел за ним взглянуть на барахливший потолочный вентилятор, на который жаловалась бабушка.

Когда я вернулся в кухню, ба и Лео чему-то смеялись.

– Что смешного? – подозрительно спросил я.