Несколько мгновений Грант смотрел на меня в упор, но отвел взгляд и взял бокал с вином.

– Я был женат. Нахожусь в разводе уже семь лет.

– Значит, ты женился совсем юным? Или ты старше, чем выглядишь?

Грант кивнул. Только что он казался спокойным, но теперь его состояние совершенно изменилось. Челюсти сжались, он перестал смотреть мне в глаза, и движения стали напряженными, будто тело разом свело.

– Мне двадцать девять. Женился я в двадцать один.

Ему явно неудобно было говорить на эту тему, но я решилась спросить еще.

– То есть твой брак продлился всего год?

Он залпом выпил свой бокал.

– Почти. Без нескольких месяцев.

– Школьная любовь?

– Лили была одной из приемных девчонок у моих родителей. Несколько лет она то попадала к нам, то возвращалась к своей матери.

Хотя он ответил на мой вопрос, информации было кот наплакал. Я отпила вина.

– Можно спросить, что произошло? Вы повзрослели и разлюбили друг друга?

Помолчав, Грант взглянул мне в глаза.

– Нет. Она разрушила мою жизнь.

Он сказал это так сурово, что я растерялась, не зная, как реагировать. Впрочем, Грант перехватил инициативу и дальше повел беседу сам.

– Давай лучше о тебе. Я тут ломаю голову, как перейти от коктейлей к полноценному свиданию. Вряд ли для этого нужно вытаскивать всякое дерьмо о моей бывшей жене.

– А что ты хочешь знать?

– Хм… Игра по дороге домой с благотворительного вечера, по-моему, зашла отлично. Расскажи мне то, чего я о тебе не знаю.

Грант явно уводил разговор в сторону, но он был прав – на первом свидании ни к чему вытаскивать скелеты из шкафов, поэтому я сказала то, что способно развеять любую хандру:

– Я люблю разные диалекты английского. Всю жизнь, как услышу новый, начинаю передразнивать, пока не получится.

У Гранта блеснули глаза:

– Австралийский можешь?

Я выпрямилась и откашлялась.

– Так, что же сказать… Вместо «Жарко, включите кондиционер» они скажут: «Вррруби, что ль, пыддувало, не прыдыхнуть!»

Грант заулыбался.

– Неплохо! А британский?

– Ага. Вместо «Я редко пользуюсь мобильным» они скажут: «Й-а-а нечшасто прибегаю к услугам своего со-отового телефо-она».

– Прелестно, – Грант расхохотался.

– Твоя очередь выкладывать какой-нибудь секрет.

Он поглядел на мои губы.

– Я хочу впиться в твой рот.

Я сглотнула.

– Ну, это я вроде как уже знаю.

Грант не сводил взгляд с моих губ. Я ерзала на стуле, однако он не дрогнул и, черт побери, не сделал попытки меня поцеловать. Под его взглядом я уже готова была сама подставить ему губы, но тут Грант вдруг оторвал от меня взгляд.

– Когда это успело произойти?

Я моргнула.

– Что?

Он указал подбородком куда-то мне за спину.

Я обернулась. Небо пылало огненно-оранжевым закатом, казавшимся еще ярче в сгущавшихся фиолетовых сумерках.

– Бог мой, какая красота!

Я невольно вскочила с места, упиваясь открывшимся мне зрелищем. Грант тут же оказался сзади, и мы молча смотрели, как небо окрашивалось в разные цвета, провожая уходящее солнце. Грант обнял меня за талию и пристроил голову мне на макушку.

– Я помню, ты говорил, что не водишь сюда девушек, но закатами ты часто любуешься?

– О да. Я стараюсь каждый день уделить минуту восходу или закату. По утрам я бегаю вдоль прибоя и встречаю восход, а если день начинается рано, стараюсь вернуться сюда до заката.

Я положила голову Гранту на грудь.

– Мне это нравится.

Он прижал меня теснее.

– Мне тоже.

После этого время будто перестало существовать: мы проговорили несколько часов, и не успела я оглянуться, как уже наступила полночь.

Я зевнула.

– Ты устала?

– Да, я же встаю в полчетвертого.

– Отвезти тебя домой? Утром я могу заехать за тобой и подбросить к твоей машине.

Я улыбнулась.

– Нет, сесть за руль я еще в состоянии, но мне действительно пора.

Грант кивнул.

– Я тебя провожу.

Он помог мне сойти на пристань, и снова золотые буквы, блестевшие на корме в свете фонарей, привлекли мое внимание: «Лейлани Мэй».

– А в честь кого названа яхта?

Грант отвел взгляд.

– Да так…

Для делового человека лжец из него был неважный, но вечер был так хорош, что мне не хотелось портить его расспросами.

Мы шли по пристани, держась за руки. У самой машины Грант завладел и второй моей рукой, переплетя наши пальцы.

– Ну что, я выдержал тест? Достанется мне настоящее свидание?

Я усмехнулась:

– Все может быть.

– Значит, я могу уже перестать быть паинькой…

Отпустив руки, Грант приподнял мое лицо ладонями и двинулся на меня. Прежде чем я успела сообразить, что происходит, за спиной оказался бок машины, а Грант впился в мои губы. Я беззвучно вздохнула, и он не упустил возможности проникнуть мне в рот языком. Поцелуй был уверенным, но при этом нежным. Грант запрокинул мне голову и застонал, когда поцелуй стал глубоким и страстным. Этот стон возбуждал почти так же сильно, как твердость его тела, прижимавшего меня к машине. Сумка выпала из моих рук на землю, и руки словно сами обняли Гранта. Когда я впилась ногтями в его спину, он сжал мои ягодицы и приподнял над землей. Я соединила ноги за его спиной, и Грант принялся втираться в меня – я чувствовала его эрекцию даже через ткань.

Когда поцелуй наконец прервался, я выдохнула, стараясь отдышаться:

– Ого!

Меня целовали и раньше, причем даже хорошо целовали, но никогда еще у меня не захватывало дух от поцелуя. В голове стоял сладкий чад.

Грант улыбнулся и провел большим пальцем по моей нижней губе.

– Черт, я мечтал об этом весь вечер!

Я не удержала широкой улыбки.

– Хорошо, что ты дотерпел до парковки, иначе я могла бы и остаться.

Грант притворился, что бьется головой о машину.

– Блин! Обязательно было это говорить?

Я хихикнула.

– Спасибо за прекрасный вечер и великолепный закат.

– Восходы тут еще красивее. Оставайся, утром сама убедишься.