– Как прикольно тебя доводить!

Я поудобнее уселся в кресле.

– Со мной много чего прикольно. Может, перейдем сразу к следующей стадии отношений вместо того, чтобы ты трахала мне мозги?

В голосе Айрленд слышалась улыбка:

– У меня действительно свидание, но тебе не о чем волноваться, он женат.

– Опять начинаешь?

– У меня репетиция свадебного банкета, – смеясь, объяснила Айрленд. – У Мии свадьба в следующие выходные. На свадьбу я иду с ее братом, который женат на мужчине. Поэтому, строго говоря, у меня сегодня свидание с женатым мужчиной.

Отлично. Теперь я ревную к женатому гею.

– Может, давай в воскресенье? – предложила она.

Я не упустил возможности подсунуть ей под нос то же самое:

– Не могу, я уже тоже договорился с женщиной.

Мне предстояло побыть Санта-Клаусом на празднике в Доме Пии.

После паузы Айрленд отрезала:

– Ну, раз у тебя свидание, тебе не нужна вторая встреча со мной.

Я улыбнулся.

– Видишь, как это неприятно, Айрленд? Прямо бесит, да? Особенно когда я сижу и пытаюсь работать. На завтра я договорился помочь моей бабушке.

– Хм.

– Давай в следующие выходные, – предложил я, хотя мне совершенно не хотелось ждать так долго.

Айрленд вздохнула.

– В следующие выходные свадьба. В пятницу мы с Мией начинаем праздновать в нашей квартире, в субботу венчание, а в воскресенье свадебный бранч. В будни я обычно не хожу на свидания – я же веду утренние новости, но, может, встретимся за ранним ужином или придумаем что-нибудь еще?

– В понедельник я уеду по делам на Восточное побережье. Прилечу только в четверг вечером.

– Оу, – в голосе Айрленд слышалось такое же разочарование, какое испытывал я сам. – Тогда, наверное, только через выходные. Или… А если я поведу тебя на репетицию банкета? Не приглашенным можно, это же не настоящий свадебный банкет.

Я представлял себе тихий приятный вечер вдвоем, а не репетицию какого-то банкета с толпой ее знакомых, но ждать две недели, чтобы увидеть Айрленд, – тоже не вариант. Пришлось брать, что дают.

– Во сколько за тобой заехать?

– Правда?! Ты пойдешь?

– Ну, раз это единственная возможность тебя увидеть, пойду. Но говорю сразу, я иду только потому, что мне не терпится снова прижать тебя к машине и засосать твои губы и все твое лицо.

Айрленд засмеялась.

– Да, это откровенно. В полседьмого нормально? Репетиция в семь, а после нее ужин. Они собираются пожениться в ресторане, так что репетиция не займет много времени.

– Буду в шесть пятнадцать. Не желаю ждать с поцелуем до окончания ужина.

* * *

Сердце начало перекачивать кровь с почти угрожающей быстротой, едва Айрленд открыла дверь. Волосы у нее были убраны назад и заколоты, а платье она выбрала снова голубое, но другое, небесного оттенка, облегающее и с глубоким овальным вырезом, позволявшим видеть ключицы. Ложбинка между грудями едва угадывалась, но от вида ключиц Айрленд у меня отчего-то пошла слюна. Я пообещал по телефону, что явлюсь с запасом для второго поцелуйного раунда, но я не планировал тискать ее прямо на пороге.

Но, как говорится, хотите насмешить бога – расскажите ему о своих планах.

Айрленд с улыбкой поздоровалась и отступила в сторону, пропуская меня в квартиру. Я шагнул в коридор, прижал ее к открытой двери и впился в губы. Айрленд не ожидала атаки, но через несколько секунд ответила на поцелуй. Она запустила пальцы мне в волосы и потянула, пока я всасывал ее сладкий язычок. Подхватив ее под ягодицы, я приподнял Айрленд, чтобы мне было удобнее. Не успел я моргнуть, как она обвила меня ногами, а я втирался в нее крепнущей эрекцией. Если бы она нравилась мне чуть меньше, я бы опустился на колени и зарылся бы лицом ей между ног, чтобы узнать ее вкус там же и тогда же, но Айрленд заслуживала большего уважения. Поэтому я нехотя отодвинулся, закончив поцелуй.

Она заморгала, вызвав у меня улыбку: значит, она так же забылась, захваченная страстью, как и я.

– Господи, это так же здорово, как и в первый раз!

Большим пальцем я стер размазанную помаду под ее нижней губой.

– Я не мог ни о чем думать, кроме твоего рта, с той минуты, как ты отодвинулась от меня на парковке.

Айрленд улыбнулась.

– Мне нравится такая честность.

Я приблизил губы к ее губам и заговорил, касаясь Айрленд:

– Если тебе нравится моя честность, я расскажу тебе о многом – например, что я хочу с тобой сделать.

Засмеявшись, она игриво отпихнула меня.

– Может, войдешь, чтобы я закрыла дверь? Меня уже однажды уволили за непристойное обнажение, не хочу повторения!

– Если тебе вот сейчас хочется походить обнаженной, клянусь, тебя сто процентов не уволят.

Квартира была заставлена коробками. Айрленд указала на свободное место на диване:

– Присаживайся, где сможешь. Я только подкрашу губы, раз ты съел почти всю помаду, и сумку возьму.

Я на всякий случай утер губы.

– Не торопись.

Айрленд скрылась в недрах квартиры, а я подошел к книжным полкам, где были расставлены ее фотографии с неизвестной молодой женщиной – видимо, соседкой по квартире, один детский снимок Айрленд с матерью и недавняя фотография с пожилой женщиной. Айрленд подошла сзади, когда я рассматривал последнюю, сняв ее с полки.

– Это моя тетка Опал, она растила меня после гибели мамы. Я ее считаю второй матерью. Три месяца назад она переехала во Флориду. До сих пор никак не привыкну, что ее нет рядом.

– Вы с ней очень близки?

Айрленд кивнула.

– У нее макулярная дегенерация, она постепенно теряет зрение. Опал переехала к своей дочери на остров Санибел. Карли на двенадцать лет старше меня, она уже жила отдельно от матери, когда Опал взяла меня, десятилетнюю, к себе. Но мы постоянно переписываемся, а в следующем месяце я поеду к ней в гости.

– А мне было пять, когда родители взяли меня к себе.

– Можно спросить, как ты оказался в приюте?

Я нечасто рассказываю свою историю, но Айрленд совсем не таилась, поэтому я решился.

– Биологическая мать родила меня в пятнадцать лет. Отца я не знаю, в метрическом свидетельстве у меня прочерк. У матери у самой семья была неблагополучная, поэтому мы жили где придется. Потом она подсела на наркоту, и я помню, как мы кочевали по ночлежкам. Однажды она куда-то слиняла да так и не вернулась. Больше я ее не видел.

Айрленд прижала руку к груди.

– Господи, я очень тебе сочувствую…