Бросив папку на стол, я поднял трубку и уселся поудобнее.

– Мисс Сент-Джеймс, вот уже три дня от вас ничего не слышно. Вы решили обдумать что-то очень масштабное?

– Простите, я была занята. Но я хотела бы вернуться к вашему приглашению на ужин – или, вернее, к нашей дискуссии о встрече за коктейлями.

– Окей.

– Вы кажетесь очень приятным человеком…

Я выпрямился и перебил ее:

– Давайте договорим за ланчем.

– Гм, а нельзя ли нам просто…

Я снова перебил:

– Нет, у меня сейчас деловая встреча. Будьте в моем кабинете к часу, я закажу ланч.

– Но…

– Тогда и поговорим.

Она вздохнула.

– Хорошо.

Выйдя из кабинета, я задержался у стола Милли.

– Не могли бы вы заказать к часу ланч для меня и мисс Сент-Джеймс?

– Конечно. Что бы вы хотели?

– Все равно.

– Вы предпочитаете салаты или сэндвичи? Может, она веган?

– Откуда мне знать, черт побери? Закажите еды, и все!

Милли наморщила лоб.

– Окей.

– Если я задержусь, пусть начинает обедать без меня.

– Только что принесли почту. Хотите, я положу сегодняшнее письмо вам на стол?

– В измельчитель его, – зарычал я.

Совещание наконец началось, и я не знал, как его высидеть: есть у нас любители по десять минут болтать языком, пока не родят единственный, блин, факт!.. Целый час я с трудом сохранял сосредоточенность, думая только о том, не кинет ли меня моя следующая «деловая встреча».

Напряжение в плечах разом отпустило, когда я вошел в кабинет и увидел, как Айрленд с любопытством рассматривает обстановку. Я с шумом закрыл дверь.

– Что-нибудь ищете?

Она обернулась, держа в руке фотографию в рамке.

– Это вы с дедом?

Я подошел. Снимок стоял на тумбе уже полтора года – с моего переезда в этот кабинет, но я как-то не разглядывал фотографию. Тут мы с дедом ловим рыбу с борта «Лейлани», мне на снимке лет семь или восемь.

– Да, он в тот день поймал морскую лисицу, а я – солнечные ожоги.

Айрленд улыбнулась и поставила фотографию обратно. Обед был накрыт в маленькой зоне отдыха, не на письменном столе.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – предложил я Айрленд. – Я опоздал, еда, наверное, остыла.

Айрленд присела на диван, а я занял место напротив.

– Еще кто-нибудь придет? – поинтересовалась она. – Здесь шесть разных ланчей.

– Я не знал, что вы предпочитаете.

Ее лицо смягчилось.

– Спасибо… Я, кстати, не привереда. Возьму этот чизбургер, если вы не против. Я просто умираю с голоду.

– Берите все, что на вас смотрит.

Себе я взял сэндвич с индейкой, но сразу есть не стал: дело прежде всего.

– Итак, вы начали говорить, что в целом я произвожу приятное впечатление, но… Это начало отповеди, которую я слышу нечасто.

– Вам еще никто такого не говорил?

– Не говорили, потому что я отнюдь не приятный человек.

Айрленд наставила на меня ломтик жареной картошки.

– Это уже причина, отчего я не должна с вами обедать и пить коктейли.

Я подался вперед и выхватил у нее картошку.

– Допустим, но дайте же мне шанс вас переубедить. У меня впечатление, что вы меня побаиваетесь, потому что я с вами не до конца откровенен. Но тут я, видите ли, в затруднительном положении: я не решаюсь на откровенность, потому что вы у меня работаете, и я не хочу, чтобы вам показалось, будто на вас давят.

– Но я не ощущаю никакого прессинга, хотя вы и приказали мне прийти сегодня на обед. Я понимаю, что в случае отказа вы меня не уволите, просто такой уж у вас характер. Честно говоря, рявкнули вы на меня от души, но я скорее стану встречаться с откровенным грубияном, чем с мямлей, соблюдающим приличия.

– Так вы предпочитаете неприличных грубиянов?

Айрленд засмеялась.

– Предпочитаю, чтобы вы были собой и не фильтровали свои мысли.

Я долго смотрел ей в глаза. Я уже неоднократно убеждался, что, когда женщине захочется полной откровенности, она тут же передумает, едва ее услышит.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

Я дотянулся через стол и взял ее за руку.

– Хорошо, давай начистоту. Я уже много дней только о тебе и думаю. С того самого вечера, как прочел твой имейл, где ты не стеснялась в выражениях. Позавчера ты спросила, хочу ли я просто переспать с тобой. Да, я очень хочу оказаться в тебе. Я бы запер эту дверь и взял тебя прямо на столе, если бы ты согласилась.

Айрленд даже сглотнула.

– Но если тебе хочется коктейлей и закатов на моей яхте, я подпишусь и на это. У меня семь лет не было романтических отношений – не считать же романами секс, и я уже не уверен, что способен на нежные чувства. Раз ты настроена начать с коктейлей, давай проверим, к чему это нас приведет.

Айрленд покачала головой. Я не знал, как понимать удивление на ее лице – не то мое признание стало для нее приятной неожиданностью, не то она готова бежать куда глаза глядят.

– Вы меня уговариваете или отговариваете? В переводе на простой английский вы только что заявили, что не умеете строить отношения и хотите от меня только секса, причем, если я готова трахнуться с вами на этом письменном столе, вас это более чем устроит!

– Ну, это как посмотреть… А что, сработало?

Айрленд захохотала.

– Господи, я, наверное, с ума сошла! Мне кажется, сработало.

– Прекрасно. Тогда закрывайте рот и жуйте сэндвич, пока не остыл окончательно.

Все еще хохоча и качая головой, Айрленд уплетала свой сэндвич, а я про себя радовался, что не я один начал терять рассудок. При виде того, как она запускала зубы в булку, у меня начинала течь слюна от желания запустить зубы в ее булки.

Разобравшись с самым важным, мы довольно мило пообедали, разговаривая о работе и наших буднях. Айрленд спросила, не пытался ли дед снова куда-нибудь убрести, и мне понравилась и ее забота, и ее искренность.

К сожалению, вскоре у Айрленд зажужжал телефон и вылезла какая-то напоминалка. Я вспомнил свою военную хитрость, как много раз просил Милли звонить мне под вымышленным предлогом, и зорко всмотрелся в телефон Айрленд.

– Какое-нибудь надуманное дело, чтобы побыстрее уйти?

Она убрала с лица непослушный волос.

– Если бы надуманное… Мне надо бежать на встречу с подрядчиком, я строю дом в Агура-Хиллз. Стройка должна завершиться через несколько недель, но подрядчик сообщил о непредвиденных обстоятельствах и хочет обсудить варианты.