почти как в трансе, Шарлотта поднялась по лестнице и открыла дверь комнаты Джессики. Та вскочила с кровати, готовая обороняться; страх промелькнул на ее заплаканном лице.

— Не бойся, — холодно произнесла Шарлотта, — я тебя не трону, как бы ни хотелось. Нужна помощь.

— Мама, прости, — еле слышно, почти шепотом пробормотала Джессика.

— Извинениями делу не поможешь, — глухо и безжизненно ответила Шарлотта.

— Это все он, я не могла ему помешать, — хныкала Джессика.

— Непохоже, что ты пыталась; тебе, похоже, нравилось происходящее, — обвинила ее Шарлотта.

Джессика промолчала.

— Ты мне поможешь. Надо избавиться от тела.

Джессика вытаращилась на нее.

— Как?

— Одевайся. Я скажу, что делать, — велела мать.

Шарлотта выросла в Бейлдоне; там, высоко в Бейлдонских пустошах, находилась заброшенная каменоломня, одинокая и безлюдная, куда никому не пришло бы в голову заглянуть.

Шарлотта описала это место. Джессика слушала, и, несмотря на бушевавшие в ней противоречивые эмоции, матери удалось привлечь ее внимание. Избавиться от тела оказалось абсурдно легко: они завернули его в халат и простыню из спальни и оттащили в сад за домом, скрытый от посторонних глаз высокими деревьями. Затем Шарлотта подъехала к дому с другой стороны и припарковалась у самых ворот. Вместе они затащили труп в багажник, запыхавшись от натуги и страха, что их обнаружат.

Мать и дочь сели в машину и десять миль до Бейлдона ехали в полной тишине. Миновали деревушку и выехали на болота. К каменоломне вела ухабистая дорога — бывшая колея для вагонеток. Шарлотта остановилась у края обрыва. Они выгрузили труп, сняли с него пропитавшийся кровью халат и сбросили со скалы. Примерно через секунду раздался глухой звук: тело приземлилось на дно карьера. Джессика поежилась.

— Пойдем, — сказала Шарлотта, — нам тут больше делать нечего.

Осенью все в округе сжигали сухие листья, и никто не обратил внимания на большой костер на заднем дворе у соседей. Канистры бензина хватило, чтобы уничтожить все следы присутствия Квентина Айвенго Макгрегора Дюранта в доме Шарлотты. В этот же костер полетел окровавленный халат и тряпки, которыми Шарлотта оттирала кровь с кафеля на кухне.

* * *

После случившегося в доме Танниклиффов установилась странная атмосфера: длительные периоды молчания перемежались короткими натянутыми диалогами. Шарлотта и Джессика переживали смешанные чувства: по большей части вину и страх, к которым примешивалась любовь и взаимное недоверие. Когда напряжение переполняло мать и дочь, ненависть и угрызения совести выплескивались наружу; в остальное же время в доме царила атмосфера сдерживаемого недовольства. Шарлотта сомневалась, что их отношения с дочерью когда-либо придут в норму. К своему удивлению, она ничуть не раскаивалась в убийстве Дюранта, как будто речь шла о презренном насекомом, которое она ненароком задавила. Он жестоко и зло ее предал и к тому же предал Джессику, соблазнив ее в тот момент, когда ее неокрепшая психика была максимально уязвимой.

В один из более спокойных дней у Шарлотты с Джессикой впервые за долгое время состоялся разговор, который с натяжкой можно было назвать нормальным.

— Яблоко от яблоньки недалеко падает, в этом и проблема, — сказала Шарлотта. — Ты слишком на меня похожа, а твой отец был тот еще ходок. В тебе течет наша горячая кровь; рано или поздно она дала бы о себе знать. Мне надо было понять это раньше, но этот ублюдок смекнул прежде меня и воспользовался шансом. Что ж, сам виноват.

— Прости, мама, я ничего не смогла с собой поделать, хоть и знала, что поступаю неправильно, — отвечала Джессика, извиняясь уже в который раз.

— О том и речь. Опиши, что ты чувствовала.

— Когда мы этим занимались? — потрясенно спросила Джессика.

Шарлотта кивнула. Джессика судорожно сглотнула и ответила:

— Что ж, это было волнующе… я еще никогда в жизни не испытывала такого восторга, но вместе с тем чувствовала себя грязной и стыдилась себя… — Она не договорила.

— Так я и думала, — ответила Шарлотта.

— Это всегда так?

— Бывает по-разному, но да, почти всегда.

— Тогда я больше никогда не хочу этим заниматься! — решительно постановила Джессика.

— Куда ж ты денешься, — не менее уверенно отвечала мать, — ты ничего не сможешь с собой поделать.

* * *

Когда тело Айво Дюранта нашли, новость попала в «Йоркшир Пост». Впрочем, в заметке под заголовком «В каменоломне обнаружен обнаженный труп» не содержалось почти никаких сведений. Не указывалась ни личность жертвы, ни даже его пол; не объяснялось, как наступила смерть и как труп оказался на дне карьера.

Ранним вечером двадцать третьего октября в дверь дома Шарлотты на Мэннингем-лейн позвонили. На крыльце стояли двое; они представились офицерами полиции.

— Чем могу служить? — спросила Шарлотта, оставаясь спокойной лишь внешне.

— Будьте добры ответить на пару вопросов, — ответил старший полицейский. — Можно зайти?

Шарлотта впустила полицейских в коридор и закрыла дверь. Жестом пригласила в гостиную. Несколько секунд они сидели в неловком молчании; затем старший офицер произнес:

— Мы расследуем исчезновение Квентина Айвенго Макгрегора Дюранта. Полагаем, вы были знакомы. Вы случайно не знаете, где он?

Происходящее казалось Шарлотте нереальным. Младший полисмен сидел с таким равнодушным видом, будто дело его не интересовало, а вопросы задавал его коллега. Старший же спрашивал об исчезновении, хотя на самом деле речь шла об убийстве, и хотел знать, где находится Дюрант, хотя ему было прекрасно об этом известно. Впрочем, притворялись не только полицейские, Шарлотта тоже старательно играла роль, изображая, что не знает ничего об Айво.

— Квентин Айвенго Магрегор Дюрант? — растерянно повторила она. — Ах, вы имеете в виду Айво! — Она рассмеялась. — Боюсь, я давно его не видела.

— Он ведь жил по этому адресу, насколько мне известно? — ответил полицейский.

Шарлотта была сама девичья невинность.

— Не знаю, кто вам такое сказал. Не стану отрицать, — она кашлянула, показывая тем самым, что в деликатных вопросах необходимо быть сдержанной, — у нас с Айво был короткий роман, и пару раз он действительно оставался здесь на ночь, но мы давно расстались.

— Можете вспомнить, когда в последний раз видели мистера Дюранта? — спросил офицер.

— Не уверена. Возможно, в начале лета. В мае или июне, кажется. — Шарлотта мило улыбнулась полицейским. — Простите, у меня плохая память, — извинилась она.

Закрыв за полицейскими дверь, она прислонилась к ней спиной, пытаясь совладать с волнением. Ее ладони взмокли, сердце колотилось быстро и сбивчиво, и она запыхалась, словно пробежала марафон. А когда до нее донеслись обрывки разговора полицейских с улицы, волнение лишь усилилось.

— Что скажете, сэр? — спросил младший, пока полицейские шли к машине.

— Думаю, миссис Танниклифф — очень умная женщина. Такая сексапильная красотка должна помнить все свои интрижки с точностью до дня, а не месяца. Ее провалы в памяти — притворство. Я также считаю ее способной на жестокость; вероятно, именно она