Командир вынул из чьего-то кошеля золотой и кинул предателю. Тот собирался возмутиться, но командир рассмеялся: — Я не сказал про все деньги.

Магичка дрожала, по ее лицу беспрерывно текли слезы. Но все же когда леоссец потянулся к ней с антимагическим браслетом, он заорал и уронил горячий металл. Краешек браслета оказался оплавлен, и этого хватило, чтоб превратить его в простую железяку. Он вытащил второй, и тот постигла та же участь.

Командир вынул меч, приблизился к магичке и направил лезвие на ее грудь, срезав кончиком пуговицу: — Послушай, овца, — злобно проговорил он. В Леоссе овцы считаются тупыми и нечистыми животными, и сказать такое женщине значит грубо ее оскорбить. — Или стоишь тихо, или пойдешь в Леосс голой. Думаешь, мы с тобой не справимся?

Магичка всхлипнула, и леосский солдат быстро защелкнул на ее запястье третий браслет. — Я все равно не пойду с вами. Я прыгну со скалы, но не пойду!

Я восхитилась девушкой. Какая сила духа! Командир хотел ей что-то ответить, но из поезда появился леоссец, потрясая моим мешком с магимантами. — Господин лейтенант, здесь магические камни, — быстро заговорил он по-леосски.

Я хорошо знала язык, мне поставили приличное произношение. Пожалуй, в Леоссе меня приняли бы за свою, только с другого конца страны. На юге — с севера, на севере — с юга. Но я сделала вид, что не понимаю. Только бы не нашли хозяйку мешка.

Лейтенант вытащил магимант: — Это очень ценные камни для сильных магов, из них делают артефакты. Где-то здесь магтефактор, — он обвел глазами нашу компанию. Перейдя на шалпийский он закричал, — чей мешок? Дам золотой тому, кто укажет хозяина мешка!

В меня ткнули сразу двое, предатель в жилете и тетка магички. Лейтенант скривился, кинул золотой тетке и сказал: — Делите сами. Эту ко мне! Браслет на нее!

Мне не нужно было знать леосский, чтоб по виду подручного понять, что браслетов больше нет. Лейтенант тоже понял все без слов и выдал несколько ругательств, смысла которых я не поняла. Он переводил взгляд с магички на меня и обратно, видно, решал, кого брать. — Я все равно не пойду с вами! я умру, но не пойду! — крикнула девушка.

Лейтенант вытащил меч, перевернул его гардой вверх и показал магичке: — Стукну по голове, и понесут. О… хм… — по его взгляду, брошенному на меня, я поняла, как именно он собирался доставить меня в Леосс.

Лейтенант пошел в ко мне, поигрывая тяжелой гардой, и я быстро спросила: — Вы нас в столицу повезете? — Да, — от неожиданности ответил тот.

Я быстро подняла руку вверх: — Клянусь даром, что дойду с вами до Леоссона, если вы отпустите девушку-магичку.

Лейтенант задумался и почесал гардой висок. — Ты магтефактор? — Да. — Сильный?

Я направила руку на валяющийся на земле испорченный браслет. Огневики плавят металл силой, но магтефакторы видят нити магии и воздействуют иначе. Браслет расплылся лужицей. Лейтенант хмыкнул и приказал: — Снять браслет с той и надеть на эту.

С магички сняли браслет и защелкнули на мне. Меня запоздало прошиб холодный пот. Я не подумала о личине! Но осмотрев руки, я поняла, что личина все еще на месте. Все правильно. Браслет не дает магии выходить наружу. Артефакт внутри, магия для личины внутри. Я перевела дух.

Когда девушка шла мимо меня к остальным пассажирам, я быстро проговорила: — Мастерская Перитиза в Бристоне.

Магичка еле заметно кивнула. Вот теперь можно отправляться в Леосс с легкой душой. Если, конечно, не считать, что меня забрали в рабство, чтоб работать на врага, а если я потеряю личину, то… то об этом лучше не думать.

— Уходим! — крикнул лейтенант по-леосски, но один из подручных что-то тихо ему сказал. Тот перешел на шалпийский. — Я забыл про прекрасных женщин. Вот эту, эту и вот эту.

Леоссцы вытащили из толпы мою соседку-компаньонку, еще одну девушку простоватого селянского вида и молодую горожанку в черной одежде вдовы. Женщины пытались вырываться. Селянка упиралась и кричала, что она честная девушка, умоляя не трогать ее. Лейтенант дал ей пощечину: — Молчи, дура. Не тронут вас. Продадим в южные страны. — Он ухмыльнулся. — Честная, это хорошо, это дороже.

В Леоссе все еще осталось рабовладение. Самих леоссцев держать в рабстве нельзя, но чужаков можно и продавать, и покупать. А в некоторых странах на юге богачи любят держать в наложницах северных девушек. Говорят, леосские корабли нападают на дальние малозаселенные берега и воруют там людей в рабство и на продажу, но доподлинно неизвестно.

Селянка успокоилась. На удивление, компаньонка тоже. Молодая вдова продолжала плакать.

Лейтенант снова скомандовал уходить и повторил по-шалпийски. Я не тронулась с места: — В Леоссе умеют летать? — Ты о чем? — Женщинам нужна хорошая обувь, одежда и прочие женские вещи. Иначе мы можем заболеть и умереть.

Я старалась говорить проще, чтоб лейтенант наверняка меня понял. Тот снова почесал висок гардой меча, который все еще держал в руках. Обернувшись к леоссцам, он отдал команду: — По двое проводите их к вещам, пусть возьмут тряпки. Если что, бейте, но лицо не портить. — И перешел на шалпийский, — сами нести будете.

Я отобрала две пары панталон, зубную щетку, кусок мыла, гребень, катушку ниток с иголкой и теплый жакет. Ботинки у меня были, по счастью, хорошие, крепкие, на плоском ходу, пригодные для долгой ходьбы. Селянка взяла свой невеликий узелок. Остальные женщины растерялись, глядя на объемные саквояжи, но я подсказала им, что отобрать из вещей. Но ни у компаньонки, ни у вдовы не было удобных ботинок.

— Им нужны ботинки, — сказала я лейтенанту. — Нужно взять у других.

Я мстительно глянула на тетку. Наверняка у мерзкой карги ноги уже не те, чтоб расхаживать на каблучках. И правда, в ее багаже леоссцы видели несколько пар прекрасных бот с удобной подошвой. Компаньонка с удовольствием примерила обувь бывшей хозяйки, поддела ее же толстый носок, и боты сели по ноге. Нога вдовы была больше, но кто-то из мужчин, сжалившись над ней, крикнул, чтоб взяла пару полусапог в его саквояже в черную и синюю клетку.

Когда мы экипировались, нас повели в сторону скал.