пределы племен, обобщенно именуемых татарами, с турками-османами (между прочим, справедливо отнеся к ней булгарскую языковую группу). К тому же автор убеждал читателя, что происхождение общности, названной им скифами, сказалось не только в языке: ее отличают «единако наречие, единакий обычай, единакий порядок военный». «Единакий» означает однотипный, сходный, подобно русскому и польскому языкам. Этот-то обычай и военный порядок ряда государственных образований позволил Лызлову создать капитальное исследование, логично объединяющее события с древних времен до конца XVI в.

Авторское оглавление предлагает довольно четкую картину четырех разделов или этапов истории «скифов». Первый этап начинается с античных упоминаний о собственно скифах, с рассказов о сарматах, массагетах, саках, бактрийцах, парфянах, персах, о легендарных амазонках и знакомых уже по русским источникам венграх, хазарах, печенегах и половцах. Второй этап простирается от вторжения Батыя в Европу до падения Большой Орды. Третий раздел книги основательно раскрывает историю Казанского и Астраханского ханств. Четвертый повествует об истории и состоянии Крымской орды и Османской империи.

Три из этих условных этапов уже завершились прекращением «пакостей» соседям-земледельцам со стороны народов, которые «чуждими трудами и граблением непрестанно жили». Четвертый, по упованию Лызлова, в скором времени должен был окончиться аналогично. И с ним, следовало надеяться, шла к концу сама «скифская история». Историку было необходимо как можно нагляднее провести отождествление истории турок и орд, основная часть которых уже прекратила свое «скифское» существование, превратившись в мирные народы и мирных подданных Российской державы.

В труде Лызлова были рассмотрены древнейшие сведения о борьбе греков, персов и римлян с кочевниками от Черного до Аральского морей, об обороне Руси от хазар, печенегов и половцев, о гуннах, готах, гепидах, о прародителях славян и прочих народов, об образовании Венгерского и Болгарского государств. Особое место в книге занимает история Монгольской империи, а также взаимоотношений Руси, великого княжества Литовского, Польши, Германии, Молдавии, Валахии и Рима с монголо-татарскими ордами. В духе ученой историографии своего времени Лызлов стремился решить проблемы этногенеза разных народов, тщательно разбирал мнения различных ученых, старался понять, как и почему сложились условия для монголо-татарских завоеваний, образования Золотой Орды и ее распада. При анализе политической обстановки особое внимание уделено позициям Москвы, Литвы и Польши, выступлению на политическую арену Крыма и Турции. В орбиту этой проблемы включено было множество государств и народов Центральной и Южной Европы, Кавказа, Ближнего Востока, Средней Азии, Приуралья и Сибири, далее взгляд Лызлова простирался до Китая и Индии.

Подробнее автор рассмотрел историю Казанского ханства, учитывая происхождение разных народов, оказавшихся на его территории, вникая в детали внутриполитической борьбы и взаимоотношений этого государственного образования с многочисленными соседями и соседями соседей. Книга последовательно знакомит нас с длительной политической и вооруженной борьбой Московского государства против орд, завершившейся разгромом Казанского, Астраханского и Сибирского царств и освобождением подвластных им народов от наиболее варварского с точки зрения Андрея Ивановича угнетения.

Еще более тщательно прослежена в книге история Крымского ханства – последнего осколка Золотой Орды. Лызлов описывал географию, природные богатства и древнюю историю Крыма, где ордынцы явились лишь завоевателями культурного разноязыкого населения. Политическую историю Крымского ханства он последовательно характеризовал со второй половины XV в., а генеалогию ханов вел с эмира Эдигея. Сведения исторических источников автор дополнил современными наблюдениями, превратив свое исследование в своеобразную энциклопедию знаний о жестоком и сильном противнике. Лызлов привел много интересных сведений о быте крымских татар, их вере и обычаях, в особенности – военном строе. Его интересовала и выносливость их лошадей, и способы переправы через водные преграды. Он отметил опасность их внезапного дисциплинированного наступления и слабость обороны, предостерег от военных хитростей татар, подчеркнул их силу, мужество и презрение к смерти, скрытое от поверхностного наблюдателя широким употреблением приемов ложного отступления и заманивания.

Любопытно представлены в «Скифской истории» события конца XV в., когда в ходе борьбы с генуэзскими колониями ханство попало в вассальную зависимость от вызвавшейся помочь ему Турции, захватившей не только Кафу и другие крепости в Крыму, но также Белгород, Очаков и Азов, близ которых жили покорные ханам (и более оседлые) причерноморские татары. Лызлов продемонстрировал, как с 1475 г., то есть с захвата Кафы, турки оказывали все более сильное влияние на политику Крыма и использовали его военные силы для развития своей агрессии, в том числе и в российские пределы. Политические взаимоотношения Бахчисарая со Стамбулом и Москвой были представлены в «Скифской истории» в системе взаимоотношений этих столиц с Казанским ханством, Ногайской ордой и кавказскими княжествами, Литвой и Польшей, Молдавией и Валахией, а также в контексте связей с более отдаленными соседями, включая ханства Туркестана.

В каждой части своего фундаментального труда автор учитывал внутреннюю историю изучаемых государственных образований, их историческую географию, давал характеристику хозяйственной деятельности, обычаев и верований, военной организации, детально реконструировал развитие ситуации на международной арене, стараясь выяснить все, что могло, по его мнению, заметно отражаться на ходе исторических событий.

Значительная часть «Скифской истории» была посвящена анализу происхождения и истории турок-осман. Подробно рассматривая историю вторжения турок в Европу, историк учитывал деятельность не только непосредственно столкнувшихся с завоевателями народов, но и правителей Франции, Испании, Римских пап, султанов Марокко и Алжира, рассказал о борьбе за господство на Средиземном море. В результате читателю становилось ясно, что успехи турок зависели не только и даже не столько от их силы и военной слабости непосредственных противников, сколько от разобщенности, взаимной вражды, корыстолюбия, недальновидности, а порой просто глупости и предательства христианских правителей.

Для характеристики проникновения автора в материал важно заметить, что под международной ситуацией он подразумевал политические, экономические и религиозные связи в регионе от Северной Африки и Испании до Индии и Китая. Говоря именно в четвертом, заключительном разделе «Скифской истории» об исламе, Лызлов привел подробные сведения о его зарождении, источниках (манихейство, иудаизм, христианство ряда сект, элементы язычества), о первоначальной социальной базе, о способах его распространения в особенности на завоеванных землях, об основных течениях этой религии и специфике ее усвоения народами.

Структура и содержание книги свидетельствуют о главенствующем в концепции Лызлова желании видеть единый объект, развивающийся во времени. Идея развития составляет краеугольный камень исторического метода Лызлова и лежит в основе всей его концепции. Богосозданную статику отстаивало в «бунташном веке» только крайне реакционное, «мудроборческое» и изоляционистское крыло русских духовных писателей и пастырей. Сторонники внутренних реформ и внешней экспансии Российской державы исходили из представления о необходимости построения царства Божия на земле (конечно, под скипетром православных самодержавных государей) и горячо надеялись на качественные изменения в геополитической ситуации[2401].

Лызлов стремился доказать, что уже многие столетия эти перемены идут