Шрифт:
Закладка:
Те, кого это интересует, в наши дни имеют в своем распоряжении «Переписку» Зели для того, чтобы, почти что слушая ее, отдать себе отчет в том, как эта мать пережила рождение и рост своих малышей: среди неописуемых радостей и невыразимых мук, заботясь о воспитании и лелея склонности каждого, по-прежнему руководя при этом кружевной мастерской, которая держала ее на ногах с четырех часов утра до одиннадцати вечера.
Это страницы муки и нежности, в которых проступает все то же «целомудрие» (то есть вера, направленность сердца к Богу, ожидание Неба), о котором мы уже говорили.
Мы должны сделать выбор прежде всего из страниц муки.
Вот ее рассказ о смерти маленькой Элен, пяти лет.
«Что меня больше всего терзает и в чем я не могу утешиться, так это то, что я не смогла лучше понять ее состояния… Я позвала врача. Он сказал, что не нашел никакой явной болезни и что не видит надобности приходить еще, разве только в том случае, если ей станет хуже…
В воскресенье вечером она впала в подавленное состояние, и я тут же послала за врачом. Но его не было дома, и он пришел только в понедельник утром. Он сказал, что у девочки катаральная лихорадка, и поражено легкое, что она в большой опасности, и что надо давать ей только бульон… После того, как он ушел, я с грустью смотрела на нее: ее глазки затуманились, в них больше не было жизни, и я заплакала.
Тогда она обхватила меня ручками и утешала меня, как могла; весь день она говорила мне лишь одно: «моя бедная мама плакала!» Я провела ночь возле нее, ужасную ночь. Утром мы спросили у нее, хочет ли она скушать свой бульон: она сказала да, но не могла его проглотить. И все же сделала большое усилие, спросив меня: «Если я его скушаю, ты будешь меня больше любить?» Тогда она взяла его, но страдала ужасно и не знала, что делать. Она смотрела на бутылку с порцией, которую ей прописал доктор, и хотела выпить ее, говоря, что когда она всю ее выпьет, то выздоровеет. Потом, примерно без четверти десять она сказала мне: «Да, скоро я выздоровею, да, сейчас…» В тот же момент, тогда как я ее поддерживала, ее головка упала мне на плечо, глазки закрылись, и через пять минут она была мертва…
Это произвело на меня впечатление, которого я никогда не забуду; я не ожидала такого внезапного конца, и мой муж также. Когда он вошел и увидел свою маленькую дочку мертвой, он зарыдал, восклицая: «Моя маленькая Элен, моя маленькая Элен!» Потом мы вместе предали ее Господу». (Письмо от 24 февраля 1870 года).
«Вместе предали ее Господу». Видеть, как умирает твой ребенок — это, конечно же, трагедия, но супруги Мартэн разделили ее почти со всеми семьями их времени и их среды. Да и в наши дни нет недостатка в многочисленных парах, на долю которых выпадает столь нечеловеческая скорбь.
Но что сделало их «образцовыми», — то есть примером для христианской жизни, — так это именно это «предание», это сознательное совершение таинства: поскольку они дали жизнь во имя Творца (таково точное значение глагола «воспроизводить»), то они вновь доверили ее в Его руки, а не одной лишь темной и насмешливой случайности.
Это, конечно, не означало забыть или страдать менее жестоко, но означало — продолжать верить в жизнь, подаренную детям, сохранить связь с ними, по-прежнему ждать их.
Через месяц после смерти маленькой Элен Зели писала: «С тех пор, как я потеряла эту девочку, испытываю горячее желание вновь увидеть ее… Не проходит и минуты, чтобы я не думала о ней» (П.27 марта 1870 г.).
И она продолжала вспоминать день рождения дочки: «Вчера было одиннадцать лет со дна рождения маленькой Элен, и я много думала о ней, я буду так рада вновь увидеть ее в ином мире» (П.14 октября 1875 г.).
Она всегда продолжала беседовать со своими малышами в тайне самой глубокой своей молитвы.
Брату, который также потерял ребенка, она писала: «Да, это очень тяжело, и все же, дорогой мой, не надо роптать. Бог — Хозяин, для нашего же блага Он может дать нам огромное страдание, и даже более того, но в Его помощи и в Его милости у нас никогда не будет недостатка… Скажи мне прежде всего, был ли ребенок жив в момент крещения. Врач должен был бы крестить его до рождения. Когда видят, что дитя в опасности, именно с этого надо начинать…» (П.17 октября 1871 г.).
С золовкой, в таких же обстоятельствах, она нежно делилась своим не раз повторившимся скорбным опытом: «Да пошлет вам Господь Бог покорности Его святой воле. Ваш дорогой ребеночек у Него, он видит вас, любит вас, и когда-нибудь вы с ним встретитесь. Это — большое утешение, которое я испытала и которое все еще испытываю. Когда я закрывала глазки моим милым деткам и хоронила их, я испытывала сильную скорбь, но моя скорбь всегда была покорной. Я не жаловалась на страдания и тревоги, которые перенесла ради них. Многие мне говорили: «Было бы лучше, если бы у вас никогда их не было». Я не могла выносить подобных речей. Я не верю, что страдания и тревоги матери могут быть положены на те же самые весы, что и вечное счастье моих детей. К тому же, они не навсегда потеряны: жизнь коротка и полна горя, я встречу их на небесах!» (П. 17 октября 1871 г.)
И маленькая Тереза — наша святая — также едва не умерла в первые месяцы жизни.
«Вчера, когда я шла к моей маленькой Терезе, вся в скорби, я говорила себе: (…) мы будем счастливы только когда все — мы и наши дети — будем вместе на небесах. И предавала Богу мою девочку…
Я сделала все, что было в моей власти, чтобы спасти жизнь моей Терезы; теперь, если Богу угодно распорядиться иначе, я постараюсь перенести это испытание с тем терпением, на которое только буду способна. Я в самом деле нуждаюсь в том, чтобы вернуть себе мужество; я уже много страдала в жизни» (П. 30 марта 1873 г.).
С самого начала Зели знала, что ее задачей было «воспитывать детей для Неба». Это прежде всего означало долгий, терпеливый и радостный труд, заключавшийся в том, чтобы
