Карабанов[379] рассказывает, что раз государыня пожелала неожиданно дать маскарад. В назначенный день, на вечернем собрании в Эрмитаже, государыня, играя в карты, вдруг услышала звук расстроенной скрипки и объявила присутствующим гостям о том; через несколько времени такой звук повторился ближе и яснее; она приказывает разведать, но посланный явился назад без ответа. Наконец звук раздался в третий раз, и очень громко; императрица положила карты, пошла, и все общество за ней последовало; проходя множество комнат, вошли в такую, где на обе стороны растворялись двери, ведущие в две комнаты: одну для дам, другую для кавалеров, здесь лежали маскарадные наряды. Наскоро и без разбора все оделись и вышли в масках, так что одни других не скоро узнавали. Екатерина, одетая волшебницей, отдала приказ, что когда она снимет маску, чтобы все общество размаскировалось.

Государыня, заметя, что у новопожалованной фрейлины, графини Потоцкой, в сравнении с прочими нет жемчугов, пожелала ее наградить; заблаговременно было приказано ее одеть молочницей, и когда начались танцы, то государыня приняла кувшин под сохранение и, поставя у ног, опустила в него дорогие жемчуги. Потоцкая, обратно принимая кувшин, заметила подарки и сказала: «C’est vous, madame, c’est votre majesté…» – «Non, c’est du lait caillé»[380], – отвечала императрица. По пятницам маскарады давались при дворе, в субботу полагался отдых.

На большие эрмитажные собрания приглашались все первые особы двора, иностранные министры, на средние – одни только лица, пользовавшиеся особенным благоволением государыни. На малые собрания приглашались только лица близкие к государыне. Гостей обязывали отказаться от всякого этикета. Кроме того, были написаны самой императрицею особые правила, выставленные в рамке под занавескою. Вот эти правила: 1) оставить все чины вне дверей, равномерно, как и шляпы, а наипаче шпаги; 2) местничество и спесь оставить тоже у дверей; 3) быть веселым, однако ж ничего не портить, не ломать, не грызть; 4) садиться, стоять, ходить, как заблагорассудится, не смотря ни на кого; 5) говорить умеренно и не очень громко, дабы у прочих головы не заболели; 6) спорить без сердца и горячности; 7) не вздыхать и не зевать; 8) во всяких затеях другим не препятствовать; 9) кушать сладко и вкусно, а пить с умеренностью, дабы всякий мог найти свои ноги для выходу из дверей; 10) сору из избы не выносить, а что войдет в одно ухо, то бы вышло в другое прежде, нежели выступит из дверей. Если кто против вышеписанного проступился, то, по доказательству двух свидетелей, должен выпить стакан холодной воды, не исключая дам, и прочесть страничку «Телемахиды»; а кто против трех статей провинится, тот повинен выучить шесть строк из «Телемахиды» наизусть. А если кто против десяти проступится, того более не впускать. При входе висели следующие строки, написанные государыней:

Asseyez vous, si vous voulez,

Оù il vous plaira

Sans qu’on vous le répète cent fois[381].

На эрмитажные собрания малые, «les petites soirées»[382], приглашалось избранное общество приближенных к императрице. Тут находился французский посланник граф Сегюр, принц де Линь, Кобенцель, Лев Ал. Нарышкин, Строганов, Дашкова. Государыня здесь была самая радушная хозяйка; самою любимою игрою на этих вечерах была игра в вопросы и ответы. Во избежание каких-нибудь личностей, гости описывали события при дворе «Бамбукового Короля», например его праздники, привычки, также характеристику его придворных; иногда предлагались вопросы для философских трактатов; последние были разделены на главы: так, например, 37-я глава этого трактата, написанная рукою императрицы, носит название: «Что меня смешит?» Затем следуют ответы, написанные каждым. Вот эти ответы: первый написал: «Гордость»; второй пишет: «Так, так, я согласен с мнением моего соседа и с правой и с левой стороны»; другой писал: «Меня смешит умная шутка или меня смешит г. обер-шталмейстер». «Что меня смешит? Иногда это сам я». «Надутость, довольная собою». Рукою императрицы находим написанное: «Я смеюсь над гордым человеком, потому что он как две капли воды похож на индейского петуха; смешны также ленивцы, потому что они по доброй воле скучают»; далее шли заметки: «Муж мой часто смешит меня до слез. Я смеюсь охотно, слыша умные слова, но только неожиданные. Я очень смеюсь над людьми, которые смеются из угождения!» и т. д.

Театр в Эрмитаже представлял здание в виде римского цирка, только в небольшом размере. Стены и колонны в нем были мраморные; места для зрителей, обитые зеленым бархатом, подымались ступенями и образовывали полукруг; для самой императрицы особенных мест не было, для нее ставились кресла. На сцене Эрмитажного театра в екатерининское время игрывали все известные европейские знаменитости артистического мира; здесь были капельмейстерами Сарти, Чимароза, Галуппи, Паизиелло; играли в оркестре Диц, Лолли, Виоти, Буньяни, Жерновик, Роде, Ромберг, Хандошкин, Зорин; пели Габриэли[383], Маркези[384], Тодди[385], Можорлети, Мара, Шевалье, Мандини[386], Марокети[387], Сандунова, Самойлов; танцевали ле Пик, Дюпор, Росси, Сантини, Канциани, Бубликов; восхищали в комедии Жорж, Лефрен, Лесаж, Бурде, Флоридор Офрен, Волков, Дмитревский, Шумский, Крутицкий, Черников, Шушерин, Яковлев, Троепольская, Семенова большая и многие другие; писали декорации для этого театра Гонзаго[388] и Иосиф Губерти; машины и превращения делал механик Бригонци[389].

Но гораздо ранее в Зимнем дворце существовал Малый театр, на котором представлялись придворными дамами и кавалерами комедии императрицы. Так, января 28-го 1773 года там в первый раз была представлена комедия Екатерины «О, время!»[390]. Пьеса эта была дана в присутствии государыни и 257 избранных зрителей. Государыня очень любила театр, и особенно русский, для которого и написала много пьес. Эти пьесы игрались на придворных театрах Петергофа и Царского Села и затем уже переходили и на публичные театры. Из пьес государыни, помимо названной, известны: «Госпожа Вестникова с семьею», «Именины госпожи Ворчалкиной», «Передняя знатного барина», «Невеста-невидимка» и затем несколько французских пьес-пословиц (proverbes), которые государыня писала в сообществе своих вельможных сотрудников: графа Кобенцеля, Сегюра, принца де Линя, Д’Еста, графа А. М. Мамонова, Ал. С. Строганова, Ив. Ив. Шувалова. Таких пословиц известно до семи: «Les voyages de M-r Bontemps»; «Le flatteur et les flattés»; «Il n’y a point de mal sans bien»; «La rage aux proverbes»; «Un chien vaut toujours mieux que deux tu l’auras»; «За мухой с обухом»; «За вздор пошлины не платят». Последние две нам известны по дневнику Храповицкого, который упоминает, что первая из них, «За мухой с обухом», была написана государыней по поводу ссоры, затеянной княгиней Дашковой с Л. А. Нарышкиным из-за свиньи, которая зашла по соседству