свою спроси — вот кто больная!

Кадомацу по-птичьи наклонила голову, взглядом спрашивая Азер. Та невинно сверкнула бесстыжими васильковыми глазами в прорезях маски:

— Правда, что люди верят, что если в момент смерти думаешь о бабах, то бабой и родишься⁈

— Ну⁈

— Вот, я и обеспечила ему такие мысли… — она показала на труп его жены, уложенный рядом с бывшим проводником в одну постель.

Даршани удостоила брезгливых взглядов и виноватую соблазнительницу и безвинно обвинённого Хасана:

— Действительно — больная…

Спускались строем, по очереди давая стрелкам занять позицию в окнах и спуститься следом. Вперед пустили Хасана — теперь его «повстанческий вид» был на пользу, а незнание языка не мешало. Его страховали Маваши и Азер — господин Сакагучи и Брат Ковай были слишком большими, чтобы размахнуться для удара на узкой лестнице. Монах закрывал принцессу спереди, а суровый хатамото — сзади. Хрупкие люди с ценным оборудованием были последними.

Дочь императора демонов шла рядом с ангелом. Его огромные, невесомые крылья, струящиеся по воздуху, добавляли львиную долю иллюминации в окружающее пространство. Они казались нематериальными — некоторые мелкие предметы проходили сквозь них, не нарушая структуры, но один раз их коснувшись, девушка больше не испытывала удачу — руку до самой станции пришлось растирать, чтобы она обрела чувствительность после ощутимого удара током.

Госпожа Иваоропенерега с интересом изучала своего спутника: как он, гандхарв, оказался на работе в тюрьме самой неприступной крепости Амаля? И эта его немота… Он же гандхарв, певец по природе, для них песня — это жизнь! Может быть, столь жуткое несчастье и привело его в самый дальний край Ада?..

— Почему вы присоединились к нам? — наконец-то осмелилась она на вопрос.

Он начал писать на ходу, но темнота мешала даже ему. Повозившись со своими крыльями (как единственным безопасным источником света), он только через десяток ступеней показал листок:

«Не всё равно ли, где помирать»

Принцессу продёрнуло холодком:

— Ну, знаете ли, мы так далеко не загадывали…

Он усмехнулся:

«Я только о себе»

Девушка выдержала паузу:

— Но ведь гандхарвы не верят в судьбу… Я полагаю…

«Почему? Некоторые верят»

— А-а… а как вы здесь оказались?

«Так же как и у вас»

— «У нас»⁈

Он перевернул листок и показал первую фразу:

«Не всё ли равно, где умирать»⁈

— Нет, я имею в виду — как вы добрались до Коцита⁈

«Корабли и сюда летают»

Она отругала себя за глупый вопрос. Он тем временем опять показал первую фразу.

— Да что у вас такие навязчивые мысли о смерти!

«Это личное»

— Наверное, это связано с вашей немотой⁈ Скажите, это у вас от рождения, или что-то случилось?..

Ангел болезненно нахмурился, помотал головой, и вместо очередной записки убрал блокнот с карандашом за пазуху.

«Обиделся!» — подумала Мацуко. Но девушке не дали шанса исправить оплошность:

— Стойте! — объявил Аравинда, и все выхватили оружие: — Пропустите же, ну… вы что, умеете водить машину?..

Подвинулись в сторону, окружив остывшую колесницу. Улыбающаяся Даршани, отдала жениху маленький жетон, который он вставил в дверь, и повернул защелку. Кабина была рассчитана на рост призраков, поэтому человек в скафандре легко поместился.

— Так… сейчас заведём трофей.

Мотор натужно загудел, пикнул и остановился.

— Что случилось? Идём пешком? — спросила Азер.

— Нет, просто час на морозе не прошел даром. Даршани, посмотри мотор.

Прежде чем девушка успела среагировать, Агира обогнал всех, обтер капот машины от инея, и, откинув часть обшивки, при свете своих крыльев стал возиться с двигателем.

— Вы что, инженер? — голос замешкавшейся Даршани был полон удивления.

Тот кивнул.

— Интересно… — сестра Мамору в темноте поймала руку его спасителя: — Он пойдёт в твоей команде.

— Госпожа, извините… — поклонился он, освобождаясь от захвата.

— Ты споришь?

— И не думал, Ваше Высочество…

Кадомацу перевела взгляд с рук на его лицо, но в таком свете под темнотой шлема были видны лишь печальные глаза старшего хатамото.

— Ты что, вообще никому не доверяешь? — отошла она так, чтобы ни Даршани, ни Агира их не видели.

— Нет, не всем.

— Но ты осуждаешь всех, кого бы я ни выбрала!

— Только предателей, Госпожа Третья.

— Будто никто не может ошибиться и исправить свою ошибку!

— Сердца не меняются, госпожа.

— Ещё как меняются… — и тяжко вздохнула.

— Просто вы ещё очень молоды, госпожа.

— Ха! А сам-то!.. Тоже мне — седовласый старец! — и резко себя одёрнула — опять заговорила голосом матери.

— Прошу прощения, Ваше Высочество.

Машина завелась. Люди поместились в кабине, в грузовой фургон влезли Брат Ковай, Агира, ракшасы и господин Сакагучи. Господин Сакагучи настаивал разместить внутри принцессу, но его доводы пересилили аргументы, что машина уязвимее, чем летящий демон. К тому же, так снаружи остались все лучшие летуны и стрелки. А господину Сакагучи, с его подозрительностью, пришлось занять место, которое он готовил принцессе — сторожа ангела, оценившего юмор ситуации. Кадомацу, кстати, и была рада этому — в воздухе из кавалериста боец был неважный, хотя хорошего мечника на время движения не будет хватать…

Захват поезда

…Демонесса летела, стараясь держаться выше линии фонарей, ближе к правой стороне улицы. Нет, определённо, она не понимала, как это можно всю жизнь прожить в крытых городах! На неё удручающе действовали уже улицы Старой Столицы, перекрытые всего лишь решеткой, а тут — сплошной купол! Правда, у неё на родине бедняцкие районы тоже бывают крытыми всплошную, но не так же, чтобы совсем не было видно неба! Это бескрылые наги живут совсем в норах, в которых и повернуться-то опасно…

Город, для удобства жителей, делился на три яруса, чем-то, напоминая «муравейник» Старой Столицы, но весь намного более правильный, как будто бы вычерченный по линейке — впрочем, скорей всего так и было, ведь его строили призраки и люди. Тротуары шли в отличие от «муравейника» не по крышам предыдущего яруса, а над улицами, оставляя бездонный колодец над проезжей частью — к верхним ярусам не было дороги для машин и повозок, как объяснял ещё начальник инженеров, если наверх требовалась машина — её поднимали и опускали лифтом. Инженер объяснил это необходимостью упростить сообщение железной дорогой, но и диверсантам три этажа с тремя, ходящими в разное время патрулями, опять были приличным усложнением стоящей перед ними задачи.

Постоянно приходилось останавливаться, затаиваясь,