Другой посетитель, восходящий поэт Мармонтель, описал нового сеньора: «Он лежал в постели, когда мы приехали. Он протянул руки, обнял меня и заплакал от радости…. «Вы нашли меня на пороге смерти, — сказал он, — придите и верните меня к жизни или примите мой последний вздох»…. Мгновение спустя он сказал: «Я встану и пообедаю с вами»».

Был один недостаток в Лез Делис — зимой там было холодно. Вольтер, не имея плоти, нуждался в тепле. Недалеко от Лозанны он нашел небольшой скит Монрион, расположение которого защищало его от северного ветра; он купил его и провел там несколько зимних месяцев в 1755–57 годах. В самой Лозанне он купил (в июне 1757 года), на улице Гранд-Шен, «дом, который в Италии назвали бы дворцом», с пятнадцатью окнами, выходящими на озеро. Там, без всякого протеста со стороны духовенства, он ставил пьесы, обычно свои собственные. «Спокойствие — прекрасная вещь, — писал он, — но уныние… принадлежит к той же семье. Чтобы пресечь это уродливое родство, я устроил театр».

Так, колеблясь между Женевой и Лозанной, он познакомился со Швейцарией.

II. КАНТОНЫ

«Какой чудесной политикой, — спрашивал Сэмюэл Джонсон в 1742 году, — или каким счастливым примирением интересов достигается то, что в обществе, состоящем из разных общин и разных религий, не происходит ярких волнений, хотя люди настолько воинственны, что назначить и собрать армию — одно и то же?»

Этот удивительный комплекс из трех народов, четырех языков и двух конфессий оставался в мире с внешним миром с 1515 года. Державы воздерживались от нападения на него, поскольку он был слишком мал (227 миль в длину и 137 в ширину), слишком беден природными ресурсами, слишком горист, а его жители были обескураживающе храбры. Швейцарцы продолжали производить лучших солдат в Европе, но поскольку их содержание обходилось дорого, их сдавали в аренду правительствам других стран по такой-то цене за голову. В 1748 году на иностранной службе находилось шестьдесят тысяч таких рейсляйтеров. В некоторых странах они стали постоянной частью военного ведомства; они были любимой и самой надежной охраной пап и французских королей; весь мир знает, как 10 августа 1792 года швейцарские гвардейцы в полном составе погибли, защищая Людовика XVI.

В 1715 году тринадцать кантонов составили Швейцарскую конфедерацию: Аппенцелль, Базель, Гларус, Шафхаузен и Цюрих, которые были преимущественно немецкими и протестантскими; Люцерн, Швиц, Золотурн, Унтервальден, Ури и Цуг, которые были немецкими и католическими; Берн, который был одновременно немецким и французским, протестантским и католическим; и Фрибург, который был французским и католическим. В 1803 году в состав Конфедерации вошли Аргау, Санкт-Галлен и Тургау (немецкие и протестантские), Тичино (итальянский и католический) и Во (французский и протестантский). В 1815 году были добавлены три новых кантона: Женева (французский и протестантский, в настоящее время быстро становится католическим), Вале (французский, немецкий и католический) и регион, известный французам как Гризон, а немцам как Граубюнден (в основном протестантский, говорящий на немецком или ретороманском языке, являющемся пережитком латыни).

Швейцария была республиканской, но не демократической в нашем современном понимании. В каждом кантоне меньшинство взрослого мужского населения, как правило, представители старых семей, избирали Большой или Генеральный совет, состоящий из двухсот членов, и Малый совет, состоящий из двадцати четырех-шестидесяти четырех членов. Малый совет назначал Тайный совет, который был еще меньше, и бургомистра, выполнявшего функции главы администрации. Разделения властей не было; Малый совет был также верховным судом. В сельских кантонах (Ури, Швиц, Унтервальден, Гларус, Цуг, Аппенцель) избирательное право предоставлялось только коренным семьям; остальные жители, независимо от срока проживания, считались подданными. Подобные олигархии были характерны для Швейцарии. Люцерн ограничивал право на участие в выборах двадцатью девятью семьями, позволяя новой семье вступать в круг только после смерти одной из старых семей. В Берне право на должность имели 243 семьи, но из них регулярно занимали государственные посты около шестидесяти восьми. В 1789 году русский историк Николай Карамзин заметил, что граждане Цюриха «гордятся своим титулом, как король своей короной», поскольку «в течение более чем 150 лет ни один иностранец не получил права гражданства». (Мы должны напомнить себе, что почти все демократии — это олигархии; меньшинства могут быть организованы для действий и власти, а большинство — нет).

Кантональное правительство склонялось к авторитарному патернализму. Советы в Цюрихе издавали законы, регулирующие питание, питье, курение, вождение автомобиля, свадьбы, одежду, личное украшение, укладку волос, оплату труда, качество продуктов, цены на товары первой необходимости; эти постановления были реликтами старых общинных или гильдейских правил; более того, в Цюрихе мастера двенадцати гильдий автоматически становились членами Малого совета, так что этот кантон в значительной степени был корпоративным государством. В конце века Гете писал, что берега Цюрихского озера дают «очаровательную и идеальную концепцию самой прекрасной и высокой цивилизации».

Город и республика» Берн был самым большим и сильным из кантонов. Он охватывал треть Швейцарии, имел самую процветающую экономику, а его правительство вызывало всеобщее восхищение как предусмотрительное и компетентное; Монтескье сравнивал его с Римом в лучшие дни республики. Уильям Кокс, британский священнослужитель и историк, описал город таким, каким он его увидел 16 сентября 1779 года:

Въехав в Берн, я был поражен его необыкновенной аккуратностью и красотой. Главные улицы широкие и длинные, не прямые, а плавно изогнутые; дома почти одинаковые, построенные из сероватого камня на аркадах. Через середину улиц протекает живой поток чистейшей воды в каменном канале, а несколько фонтанов не только украшают город, но и приносят пользу его жителям. Река Аар почти огибает город, извиваясь по каменистому руслу гораздо ниже уровня улиц…. Прилегающая местность богато возделана и приятно разнообразна холмами, лужайками, лесами и водой;… а вдали горизонт окаймляет крутая цепь суровых, покрытых снегом Альп.

Большой неудачей бернского патрициата было его отношение к Во. Этот земной рай простирался вдоль швейцарской стороны Женевского озера от окрестностей Женевы до Лозанны (ее столицы) и тянулся на север до Невшательского озера. На этих прекрасных берегах и заросших виноградом холмах Вольтер и Гиббон наслаждались