— Скажи, Гена, — Бестужев потёр подбородок, — а кто-нибудь из граждан погиб в ходе этих разборок?

— Нет, ущерб нанесён только городской собственности, но его покроют за счёт известных виновников…

— Получается, что Петербург только выиграл от этих событий?

— Люди погибли, Пётр Алексеевич, — протянул генерал, покосившись на подчинённого, который сидел в кресле, словно в рот воды набрал, — а если в следующий раз пострадают граждане?

— Так на то ты и на своём месте, чтобы это предотвращать, — Усмехнулся Бестужев, — спросите лучше наёмников от ресторана, зачем они устроили там пострелушки. Помочь найти их?

— Будем благодарны любой помощи, Пётр Алексеевич, — кивнул генерал и, заметно собравшись с духом, добавил: — но, что касательно Орлова? Он у нас сейчас главный подозреваемый.

— Железные доказательства есть? — тон Бестужева казался равнодушным, но глаза колючками впились в лицо Геннадия Семёновича.

— Нет.

— Вот ты и ответил на свой вопрос.

* * *

Двери особняка закрылись и двое жандармов направились к служебной машине на дороге за оградой поместья. Уже стемнело и уличные фонари с трудом справлялись с работой. Мужчинам приходилось вглядываться себе под ноги, чтобы не споткнуться о бордюр или крупные камни.

— И что? — прохрипел секунд-майор Мешков, — мне забыть об Орлове и искать в другом месте? Мы так и будем играть под дудку аристократов?

— Тише ты, Владлен, — шикнул на него генерал, — я тоже аристократ, если ты не забыл, а Бестужев у нас ещё и министр военной промышленности.

— Как же мне надоели эти ваши…

— Мы нанесли визит вежливости, Владлен, — не дал ему сказать генерал, — предупредили о своём интересе, чтобы Бестужев подчистил хвосты, насчёт же Орлова, — генерал на миг задумался и продолжил: — его слова можно понять по-разному, так что осторожно, но работай Влад, работай по Орлову.

* * *

Глава 7

— Это не займёт много времени, — заметив, что я медлю, произнёс позвавший меня преподаватель, — господа просто зададут вопросы.

Его молодое лицо застыло в некоем подобие маски ужаса. Видно было, что вся эта ситуация заставляет его волноваться. Карие глаза так и бегали по сторонам, а губы постоянно шевелились, словно беззвучно повторяли стихотворение или мантру для успокоения.

Капитан Державин поморщился от услышанного, но кивнул и выжидательно уставился на меня.

— Хорошо, — пожал я плечами, — задавайте свои вопросы.

— Не здесь, — Державин глянул на преподавателя, и тот суетливо кинулся к соседней аудитории.

Звякнула связка ключей. Щёлкнул замок и дверь открылась.

— Прошу, господа, — я повёл рукой, и жандармы, перекинувшись недоумёнными взглядами, застыли на месте.

Они явно хотели зайти после меня, а я портил им шаблон. Вроде бы взрослые, на вид бывалые мужики, а застыли, словно первокурсники перед испытанием силы.

Хотя, бывалый и в годах здесь только Державин. Вон и усы слегка седоваты. Ему лет сорок где-то, а вот лейтенант и поручик намного моложе. Им около тридцати.

— Не волнуйтесь, — улыбнулся я, поправляя сумку с учебниками на плече, — я не сбегу, разве, что в столовую, — улыбнулся ещё шире, — кушать очень хочется.

— Можем попросить доставить еду в кабинет, — обронил Державин, разворачиваясь к двери. Он раньше всех просчитал мой манёвр и решил перенять инициативу.

— Я бы предпочёл быстрее услышать вопросы и поесть в привычной обстановке, — парировал я.

Звук от подкованных каблуков жандармских сапог разнесся эхом по пустому коридору. Мы прошли в аудиторию. Причём я, как и хотел, оказался замыкающим. Жандармы немного растерялись, замерли по центру кабинета. Обстановка для них явно оказалась непривычной: не стол в центре и несколько стульев по сторонам от него.

Я воспользовался их замешательством. Закрыл дверь и, обойдя их, прошёл на место за преподавательским столом.

— Присаживайтесь, — указал рукой на первые две парты.

— Эм, — вырвалось у лейтенанта Воронцова, когда поручик занял предложенное место. Державин же хмыкнул.

— Вас больше, — улыбнулся я, — так удобнее вести диалог.

Лейтенант глянул на капитана. Получил утвердительный кивок и разместился рядом с поручиком. Капитан Державин же, решил изменить диспозицию. Он развернул парту на девяносто градусов, как бы отгораживая нас от входа. Выставил перед ней стул и, усевшись спиной к двери, посмотрел на меня.

— Приступим, — произнёс он, доставая блокнот и карандаш из внутреннего кармана пиджака, — Кирилл Дмитриевич, Вы…

— Одну минуточку, — попросил я, обрывая его речь, и посмотрел на мнущегося преподавателя, — Вы что-то ещё хотели.

— Да, — нервно кивнул он, и его взгляд скользнул по жандармам, — куда мне присесть, чтобы Вам было удобно?

— Эм, — я встретился с таким же, как и у меня, недоуменным взглядом капитана, и мы оба зависли.

— Я бесплатный адвокат, — преподаватель неуверенно улыбнулся, и его рука взъерошила короткие тёмные волосы на голове. — Преподаю право и у меня распоряжение от проректора Шелестова всячески Вам помогать, — добавил преподаватель.

— Вон оно что, — протянул я, а в голове отразилась мысль, что, кроме помощи, он ещё и доложит, о чём мы будем говорить.

— Не думаю, что графу Орлову нужен адвокат, — улыбнулся Державин, — я всего лишь задам несколько вопросов…

— А это не Вам решать, — выпалили преподаватель, суетливо переплетая пальцы рук меж собой. — Лучше начните со стандартной процедуры знакомства с правами и назовите цель беседы. Какой статус у графа?

— Вы приняты, — улыбнулся я и, краем глаза наблюдая за удивлённой физиономией Державина (очень уж у него усы топорщились забавно), показал рукой на одну из парт, — присаживайтесь. Эм…

— Никодим Никифорович, — кивнул преподаватель. Нервозность его покинула. На смену ей пришла уверенность в своих действиях, и он юркнул на предложенное место.

— Раз все уселись, — я не стал дожидаться капитана и решил взять действие в свои руки, — то начнём, господа. Капитан?

— Капитан Сергей Павлович Державин, — снова представился он. — Центральное управление жандармерии Санкт-Петербурга, отдел по борьбе с организованной преступностью. — Он замолчал, вздохнул и продолжил: — Вы здесь находитесь в качестве свидетеля, имеет право хранить молчание, не свидетельствовать против себя…

Капитан зачитывал мои права с видом, словно его в этот момент пытали. Каждое