— Да, нам повезло. Сначала, когда попали в подразделение следопытов и потом — когда меня назначили инструктором и позволили сохранить тройку, которая с гарантией бы морочила стажеров. Мы отслужили вместе почти три года.

— Мы отвлеклись. Как пойдете внутрь?

— Пойду. Я пойду один. Парни только обеспечат спуск.

— Мне это не нравится. Вас с первого дня учат работать группой. Один ты будешь уязвим.

— Тройка будет привлекать внимания. Мы егеря. Мы не обучены слежке в толпе, маскировке, переодеванию. Втроем нам будет трудно раствориться в толпе. Один затеряется надежнее, трое «необычных» вернее привлекут внимание. Рассчитывать на то, что вся стража будет поголовно пьяна, не хочется.

— Что ты знаешь об этой страже?

— Ничего. Но предполагаю, что все стражи примерно одинаковые. Эта просто будет хорошая стража. Степняки воюют тщательно, аккуратно, умно. Думать, что стражники и караульные у них хуже, чем воины — глупо. Лучше их переоценить, чем недооценить.

— Согласен, но мне все равно не нравится, что ты пойдешь один. Почему именно ты?

Больц рассмеялся: «А вот это, батюшка, благодаря исключительно тебе! Никому другому отец в учителя не нанимал увечного южанина. Я, пожалуй, единственный в полку, кто знает два южных наречия и ориентируется в их названиях».

— Легенда, значит, готова?

— Рассказать?

— Незачем, ты южные названия знаешь лучше меня. Я тебя проверить все равно не смогу. Как пойдешь? Как долго собираешься быть там?

— В полудне пути к западу от Запора есть расщелина. По этой расщелине можно выйти на западный склон хребта, который восточным склоном спускается в долину. Есть седловина, на уровне примерно на ближней трети долины. Пробыть для начала планирую сутки. Дальше будет видно.

— Кто ходил на седловину, проходима?

— Никто не ходил. Вот и выясним…

— Других вариантов нет?

— Нет, отец, других разведанных возможных подходов нет.

— Экипировка?

— Горная? Весь склад в моем распоряжении.

— А личная?

— Одежда, ворованная с южан. Кое-что пришлось перешивать, очень уж они в большинстве своем пузатенькие. Купцы, приказчики. Собирали воришками два года. Ждали случая. Из оружия — один кинжал длинный, три ножа.

— Случая говоришь, ждали, — сотник вздохнул. — Не лежит у меня душа к этому плану. Не лежит. Но запретить тебе не могу. Твоего непосредственного командира ты убедил, а я нынче — всего лишь учебный инспектор. Ладно, добро. Когда выход?

— За час до рассвета, чтоб до жары до расщелины дойти.

— Приду проводить. А сейчас иди. Я хочу побыть один.

* * *

5 день 1 месяца лета (9 месяца года) 2009 г. Я.

Империя, Приграничье,

расположение Западного полка

Южного Корпуса Пограничной Стражи

Небо лишь слегка посерело на востоке — а группа в полной готовности уже выстроилась у цейхгауза. Больц и его товарищи негромко переговаривались около ранцев, составленных один к одному. Оружие прислонили к стене цейхгауза. Кроме тройки, готовящейся к выходу, присутствовал командир подразделения разведки, которому традиционно подчинялись следопыты. Сотник приблизился быстрым шагом.

— Ну, воины, как настроение⁈

— Служим Империи! — нестройно ответили следопыты, принимая позу, подобающую в присутствии старшего офицера.

— Вольно! — бросил Сотник. — Экипируйтесь.

— Здравствуйте, лейтенант. Тоже пришли проверить группу перед выходом? Похвально.

— Благодарю, господин майор-инспектор. Считаю своим долгом.

— Тем более, похвально, — одобрительно качнул головой Дед. — Сейчас, позвольте, я дам напутствие группе.

Пока старшие офицеры разговаривали, следопыты уже успели навьючиться. Нагружены были по минимуму, но все же — весомо. Сидор-«трехдневник» с пайками и лагерной амуницией, поверх вьюки с горным снаряжением, у каждого айсбайль и полный набор егерского вооружения — глефа, короткий (лесной) лук, саадак, пара коротких клинков — кинжал и лагерный нож, фляга на поясе, стандартные серые метательные клинки на перевязи, легкий лесной доспех, плащи-перевертыши — снаружи цвета альпийского леса, с другой стороны — бело-серые, для скально-ледовой зоны. Ничего лишнего, но уже весомо. На Больце еще и вьюк с одеждой и обувью для «перевоплощения».

Сотник пристально оглядел каждого, традиционно заставил попрыгать и поприседать. Удовлетворенно кивнул — ни лязга металла, ни скрипа кожаной амуниции.

— Предъявите фляги!

Понюхал. В двух флягах чистая вода, у сына — что-то с резким кислым запахом.

— Что это, мастер-сержант?

— Здавур, господин майор-инспектор! — по-строевому отчеканил Больц. — На случай, если надо будет взбодриться, господин майор-инспектор!

— И давно здавур выдают группе на выход?

— Куплено на личные средства, господин майор-инспектор. На случай непредвиденных обстоятельств, господин майор-инспектор.

— Не тянись. Одобряю. Степной?

— Степной…

Сотник обнял сына, одобрительно хлопнул по плечу участников его группы — Ривалда и Ореста, похожих как братья: невысоких, жилистых, чернявых. Дружили и ходили тройкой они еще с кадетского училища, друг другу доверяли и понимали с полужеста.

— Вот, — сотник подал сыну кожаный тубус. — Это от меня.

Больц расплылся в улыбке: «Неужели зрительная труба?» Трубы появились совсем недавно, в корпусе были даже не у всех полковых командиров. Купить же и вовсе было невозможно — Империя технологическую новинку не торопилась выбрасывать на рынок, Инквизиция не дала добро на гражданское применение.

Эксперты Инквизиция еще взвешивали «за» и «против», как это всегда было при появлении новых технологий и изобретений. Никто не знает, сколько новинок было сочтено вредными и спрятано, зачастую вместе с изобретателем. Хотя, в большинстве случаев, изобретатели получали от казны откупные за обязательство забыть о своем изобретении. Откупные были щедрыми, упрямцев встречалось немного. Иногда казна и эксперты Инквизиции могли через время призвать изобретателя и поручить продолжить работы — когда становилось известно, что аналогичное изобретение совершено в Халифатах или на Архипелагах и отказ от использования технологической новинки мог ослабить Империю.

— Ну, удачи! Во имя Империи…

—…под дланью Единого! — дружно ответили воины и отсалютовали.

Группа развернулась и двинулась к воротам.

— А ну, стоять! — вдруг гаркнул сотник. — Назад!

Егеря недоуменно обернулись.

— Дундуки!!! Все мы дундуки!!! Где вы видели южан с щеткой желтых усов? Ты бы ещё «сосок» на лбу нарисовал! Вы, развьючивайтесь, а ты — бриться! Быстро!!!

* * *

Через краткое время группа вновь была готова к выходу. Дед внимательно рассмотрел место сбритых усов при свете светлеющего неба и решил, что не сильно выделяется на фоне загара.

— Когда пойдешь внутрь, лицо пылью припорошишь — хотя ты, как и я, загар быстро хватаешь, может, пока дойдете, разница в глаза бросаться не будет. Перед спуском снова побрей — светлая щетина тоже не нужна.

Больц недовольно морщил неуютно голую верхнюю губу. Лицо его выглядело непривычно юным, а напарники насмешливо косились на неожиданно помолодевшего товарища.

— Ну, Единый с вами! — кинул руку в салюте Сотник. — Кругом! Шагом марш!