самое происходило и с Юлей. И когда, казалось, наша на первый взгляд бессмысленная встреча должна была подойти к концу, наш теперь уже общий фантом выплыл из кафе и направился к расписанию рейсов. Расплатившись за кофе, мы с заметно обрадовавшейся Юлией бросились следом за ним. Трудно описать моё удивление и весь мой восторг, когда фантом наконец-то подал знак: он воспарил над полом и подлетел к табло, а затем указал пальцем на один из рейсов. Якутск. Вылет через два часа. Я не знаю, какой была бы реакция любого другого человека, но я тут же направился к кассам и купил билеты. Первый класс. Как себе, так и Юлии: её твёрдая преданность происходящему воодушевила меня не останавливаться на достигнутом и выяснить, наконец, что к чему. Но в первую очередь: зачем? Возможно, мы просто хотели приблизиться к чему-то глубокому и великому. Возможно, до конца познать самих себя. Но... разве так это делается? И наша собственная ли на это воля?

В самолете меня одолевали тягостные размышления: я плюнул на всё. Бросил родителей и работу, бросил друзей. Да, я стал другим, стал гораздо лучше. Но ведь всё должно было произойти совсем не так. Я боролся и взывал к своему рассудку.

- Юль, ты не жалеешь?

- А о чём я должна жалеть?

- О том, что поступаешь так. Что-то врывается в твою жизнь и меняет её на корню.

- Если бы оно не ворвалось и не поменяло наши жизни, мы бы погибли. Выбор невелик: либо мы выясним, почему это произошло, либо не оправдаем их надежд.

- Чьих надежд?

- Тех, кто спас нас. Те, с кем ты мог погибнуть - их они не спасли. А тебя - да. Разве это не повод?

Я тяжело вздохнул и нарисовал на запотевшем иллюминаторе кольцо.

- Но ведь получается замкнутый круг...

- Согласна. Именно поэтому всё в нашем мире и взаимосвязано. Просто смирись.

- В том-то и дело, что не могу. Как тебе это удается?

- Люди умирают ежедневно. Погибают в катастрофах, от болезней, насилия и старости. Нас семь миллиардов, когда-то подойдёт к концу срок каждого. Что же будет после, они не узнают. Нам же выпала возможность узнать. Двоим из семи миллиардов. Разве это не стимул?

Её слова подействовали на меня, как лекарство. Сравнивать себя с другими - иногда это действительно помогает. Выходит, я особенный. Мы с ней особенные. Я посмотрел на духа: он стоял в проходе. Сквозь него проскользнула стюардесса. Поймав на себе мой сухой взгляд, она поинтересовалась:

- Желаете что-нибудь?

- Выпить желаю. Есть у вас ликёр?

- Самбука.

- Несите.

- А вам, девушка?

- То же самое. И два пирожных, будьте добры... - Юля подмигнула мне и вернула взор в ночь иллюминатора.

Незадолго до прибытия нас разбудила та самая стюардесса. Выпили мы мало, но лично мне после долгого воздержания хватило с лихвой. Не успел я спуститься по трапу, а по моему лицу уже стегали плети морозного циклона. Затянутое матовой пеленой, равнодушно-серое небо Якутска слепило бледными спектрами. И только здесь я впервые взглянул на происходящее иначе.

Это начало. Рождение нашего путешествия к самопознанию. Нашего пути к пока ещё не познанной истине.

Спустя сутки мы сидели в салоне пузатого, прыгающего по ухабам и колдобинам, автобуса. На этот раз фантом оказался на удивление щедрым: он действовал настолько резво, что мы с трудом за ним поспевали. Сначала он воспарил в сторону вокзала и велел нам купить билеты на поезд до Покровска; по прибытии туда он провёл нас к автовокзалу и указал на едва ли не самый дальний рейс - село Угуум, что вблизи Сырдаха. Выполняя все его указания, я не переживал из-за того, что поеду туда впервые; что земли эти глухи и неизведанны. Я словно плыл вдаль от берега, зная, что возвращаться назад не надо, и что там, в центре реки, озера или даже океана, меня встретит лодка. Преодолевать точку невозврата приносило мне блаженное удовольствие. Людей в автобусе почти не осталось: последние четыре места занимали я, Юля и два огромных рюкзака, которые мы купили в магазине туристического снаряжения, забили продуктами, ночниками, одеждой и прочими полезностями. Не знаю, решился ли бы я на такой путь в одиночку, но рядом с Юлей меня наполняла уверенность. Несомненно, для неё я был чем-то подобным. Опора для опоры.

«Зачем молодая парочка едет в такую глухомань, да ещё и в столь студёную погоду?» - водитель наверняка задал себе этот вопрос не один раз. Но билеты были оплачены, и ему пришлось везти нас до конечной. Почти оплачены: видению мы билет покупать не стали. Оно сидело за водителем и ни разу к нам не обернулось. Я переживал, и единственное, что на меня благотворно действовало - возможность поговорить с Юлией и излить ей душу.

- Я вот всё думаю: а как мы будем возвращаться? - безучастно спросил я, глядя, как рассеиваются тучи, а небо пунцовеет над впитавшими солнце лесами.

- Не думаю, что мы будем возвращаться. А ты?

- Тоже. Просто хотел убедиться, что мы оба готовы к дороге в один конец.

- Иногда конец - это лишь начало нового пути, - заключила Юля. - Мы справимся, Родиоша. Справимся.

- Надеюсь, что так.

Время от времени она смотрела на меня с каким-то ожиданием. А потом опускала голову и, казалось, целиком погружалась в мысли.

На конечную мы прибыли только к восьми вечера. Угуум состоял из пары десятков хижинок, зарывшихся в снег по самую крышу. От остова остановки так и веяло духом досоветского коммунизма. Я точно нырнул в прошлое. Три косых столба дыма, вздымающихся над селом, были здесь единственными признаками жизни. Призрак направился в сторону ближайшей избы.

Нацепив рюкзаки, мы с Юлей проследовали за ним.

Сидящая на цепи лайка облаяла нас, будто не гавкала ни на кого долгие годы. Я обошел её вдоль забора и постучался в дверь. Открыла пожилая женщина в пёстром палантине и с клюкой в два раза выше неё. В её венах, вне всяких сомнений, текла старожильская якутская кровь - об этом говорили как слегка косоватые глаза, так и хрупкие, практически неразличимые черты лица. Старушка взглянула на нас, как смотрит предприниматель на внезапно нагрянувшую налоговую инспекцию.

- Вы хто будете? За оброком пришли аль недоимки у меня?

Видение просочилось сквозь неё и залетело в дом. Я же