– Зачем ты в армию пошла, зайка? – вздохнул Роман. – Осталась бы дома, были бы у тебя ручки на месте и личико целое. Не, ты не подумай чего, ты мне нравишься какая есть. Внешность — это всё глупости. Главное, в человеке – характер. Я всегда хотел женщину, которая в горящего коня войдет и избу на скаку остановит… Но армия – такая грязь, зачем туда лезть?Это меня заставили, а ты?..

Моралес замотала головой.

– Думаешь я хотела? Не-е… Никогда! Я была простая девчонка, жила в деревне в Мексике, недалеко от границы со Штатами. В ма-а-алюсенькой такой деревеньке, меньше, чем гасиенда упыря из картеля. Все наши на его плантациях работали. Собирали… эту… как её…

– Коноплю?

– Коку! И я работала там, с десяти лет. Маму свою не помню, я совсем мелкая была, когда её не стало. Я в семье – средняя из пяти детей. Старшую сестру Аманду я почти не знала. Она замуж вышла за доктора и в город уехала ещё до моего рождения. Её первенец, Игнасио, мой ровесник. Когда мамы не стало, я просила Аманду близнецов, младших наших, забрать, да только не вышло. Дом Аманды сгорел, никого в живых не осталось… Говорят, ублюдки из картеля постарались.

Был еще Хуан, старший мой брат. Хороший парень. На картель работать отказывался, потому и перебивался вместе с нами с хлеба на воду. В наших краях все знали, хочешь зарабатывать – иди к людям дона... Хуан сильный был, соглашался на любой тяжелый труд, и руками работать умел. А отец был просто сволочь! Все деньги пропивал под чистую. Да и не было у него этих денег почти, работник из него никакой. Я всё, что зарабатывала, всегда прятала. А он находил и спускал на выпивку! В доме вечно жрать нечего, засохшая лепешка за счастье, мы все в обносках, малыши босиком бегают, а у него все мысли о бутылке.

– Ты от него сбежала, да? – спросил Роман сочувственно.

– Нет, слушай. Этот идиот денег картелю задолжал. И хоть бы на что нужное их потратил – близнецы в тот год умерли от болезни, потому что мы не смогли оплатить им лечение. Так нет же, ничем не помог! Зато после каждый день являлся пьяный, кричал что у него горе. Asqueroso!

Отдать долг картелю он, конечно, не смог. Они его собирались убить. А этот урод взял и предложил меня отдать в уплату долга. Родную дочь продал, понимаешь? Мне было семнадцать. Тощая, одни глаза. Даже худее тебя, – Моралес мотнула головой в сторону Рейн. – Но красивая, парни мне проходу не давали. От этой красоты всегда были одни неприятности, всякие сволочи ко мне лезли. Не знаю, что со мной было бы, если бы не Хуан. Он меня защищал, не давал в обиду ни отцу, никому другому. Хуан всегда с собой револьвер таскал, дедушкин, наградной. Последняя вещь памятная, которую отец пропить не успел. И к нам лезть боялись. Я тогда дурочка была, мечтала замуж выйти. Найти парня такого, как Хуан, надежного и доброго. Представляла, как буду жить в своём уютном чистом домике, готовить мужу фахитос, детей растить.... И закончились глупые мечты, когда мой папашка притащился домой с этими двумя мордо… вардо… варотами… ик. Говорит мне, пойдешь с ними, hija!

И я понимаю – всё, конец! Стою и думаю, как вернее и быстрее себя прикончить прежде, чем они меня схватят. Спас меня снова Хуан. Крикнул: «Беги, сестра» и выстрелил в этого амбала лысого, прямо в башку. Я тогда и подумать не успела, но потом, уже годы спустя, поняла – этим выстрелом Хуан снял с меня ответственность за все последствия. Потому что с того момента, как он направил ствол на парня из картеля, вся наша семья была приговорена. Чтобы я ни сделала, даже если бы согласилась идти с ними – уже не важно, меня и всех остальных ждала смерть. Так что оставалось только бежать. И я побежала, как не бегала никогда. Огородами. Босиком. Обернулась на выстрел, увидела, как Хауан падает, а потом – отец. Гад, подстреливший их, за мной погнался. А я бегу и вижу – дальше место открытое. Подстрелит меня, сволочь, как птичку. И спрятаться негде.

– Как же ты спаслась от него?– Роман сидел неподвижно и ловил каждое слово Селесты.

Её рассказ произвёл на парня сильное впечатление, как, впрочем, и на всех здесь. Даже Купер жевать перестал.

– Там была выгребная яма, полная дерьма до самых краев. Я в неё нырнула. С головой. В дерьмо. Так и спаслась. Для меня лучше было дерьмом захлебнуться, чем сдаться им. Не захлебнулась, уберегла Святая Дева. – Селеста сотворила железной рукой крестное знамение и воздела глаза вверх. – Я в этой яме до темноты просидела, боялась вылезти. Думала, если кто из деревенских меня увидит – сдадут картелю, как пить дать. Выбралась уже ночью.

Ушла в лес, ходила там несколько дней. Брела наугад, надеялась выйти к дороге и добраться до города. Только вышла я прямо к военным, которые в засаде караулили картель. Солдаты Северного Блока. Они меня схватили, думали - шпионка. Притащили в лагерь. Допросить не успели толком. Так, рожу слегка помяли, не больше. Бойцы картеля напали на лагерь, началась перестрелка. Кто-то бросил ручную гранату. Этим взрывом мне руку и оторвало.

– Подожди, Моралес, ты что-то путаешь, – нахмурился Джонсон. – А как же тебе поставили боевые протезы, если ты не была на службе? И к тому же, не гражданка Штатов или союзного государства, несовершеннолетняя. Такого просто быть не может.

Моралес хрипло рассмеялась.

– А вот может! Всему виной жадность и