За пару дней до рождественского сочельника многие получили самый ценный подарок – письма от родных. Вся спецрота разбирала коробки, выгруженные у палаток, бойцы открывали посылки и письма, хвастались подарками, с любопытством заглядывали друг другу через плечо.

Фостеру мать прислала открытку, поздравляла с праздниками, просила навестить её в Майями, когда Рей получит отпуск. Сообщала, что всегда рада видеть сына и очень скучает. Рассказывала, что Лорел, старшая сестра Рея, получила награду за открытие какого-то нового препарата. Мама сожалела, что Фостера не было на церемонии награждения, только что ему там делать? С сестрой Рей десять лет не виделся и раньше почти не общался, вряд ли он входит в число тех, с кем Лорел хотела бы разделить радость.

Рей обратил внимание, что ни одному из экстра никто не писал. Спросил Соловья, оказалось, это потому, что ни у кого из них нет родственников. Все они – сироты, воспитанные в специнтернате.

Самый странный подарок из дома получил Леопольд Пайн – большую тяжелую библию и часы Patek Philippe, сделанные на заказ. Пояснил просто – часы от матери, библия от отца.

– Твои предки миллионеры, а ты деньги на выпивку клянчишь? – удивлялся Джонсон.

– Так это их деньги, не мои, - Пайн со вздохом повертел в руках часы. – И зачем мне здесь такие часы? Потеряю или украдут. Отнесу завтра в ломбард от греха подальше! А эту макулатуру отдам Рейн, она у нас книжный червь.

– Тебя что, лишили наследства, и ты поэтому в армию пошел? – спросила Моралес.

– Нет, наоборот, – неохотно ответил Пайн. – Я пошел в армию и за это отец вычеркнул меня из завещания.

– За то, что Родину пошел защищать? – нахмурился Фостер. – Не понимаю.

Такая картина не укладывалась у Рея в голове, Фостер-старший без сомнений отрекся бы от сына, если бы тот решил выбрать иную карьеру кроме военной.

– Отец мой – иеговист-фанатик. Пацифист. Говорит, хуже убийства людей ничего быть не может, не признает даже самообороны. – Пайн злобно оскалился. – Лицемер хренов! Сам нигде без охраны не появляется. Когда его телохранители пристрелили парня, подошедшего слишком близко, сказал – это не мой грех, а их. Я им, говорит, плачу, чтобы они за меня грех на душу брали.

– И как же у такого папашки вырос такой сынок? – поинтересовался Джонсон.

– Я никогда не был на него похож, – ответил Пайн. – Всегда обожал оружие. Что может быть приятнее, чем держать палец на курке и смотреть в прицел? Особенное чувство. А отец порол меня даже за игру с водяным пистолетом и компьютерные стрелялки, заставлял часами стоять на коленях и читать молитвы. В стрелковый клуб я записался под чужим именем, ездил через весь город, в такие кварталы, куда люди нашего круга не зайдут никогда, чтобы случайно на знакомых не наткнуться.

– А в армию ты как попал? – спросил Роман. – С твоими-то связями! Неужели из колледжа выперли? Или не поступил?

Пайн покачал головой.

– Поступил, и не куда-то, а в Йель. Изучал программирование. Лучшее время в моей жизни! Свобода! Свалил от своего психа-папашки и был чрезвычайно рад. Уже тогда решил – как доучусь, возьму кредит, открою свой бизнес. У отца ни копейки не возьму. Пошел он к чёрту со своей гнилой моралью! Может, так оно и было бы. Но появилось искушение. В конце первого моего учебного года колледж организовал благотворительное мероприятие, собирали средства для армии. Пригласили вояк, разбили во дворе колледжа настоящий лагерь, кучу оружия притащили, новые экзо, даже киборг приехал – Дик Ричардс.

– А, этот говнюк, которого вечно в каждое видео о военных киборгах суют? – скривилась Моралес. – Гореть ему в аду за его обман. Все же верят, что у нас такие же протезы как у него, которых от настоящего тела не отличить! Те же руки, только в сто раз сильнее, ага, как же!

– Я бы, говорит, сам себе руки отрезал ради таких протезов, – передразнил Джонсон. – У этого петуха даже маникюр на пальцах. Не то что у тебя, Моралес. Нас-то в новостном блоке не покажут. Слюнтяй Ричардс никогда и боя настоящего не видел.

– Конечно, кто же его отправит в мясорубку, – усмехнулся Пайн. – У Ричардса представительская функция. Он – живая витрина, медийный проект, в который кучу денег вложено. И выбрали его не только благодаря внешности стереотипного коммандос из Голливуда. У засранца язык подвешен – будь здоров, я заслушался.

Рассказывал, какая армия у нас замечательная. И что бояться совсем нечего. Времена, когда солдат пачками убивали и калечили давно прошли. Сейчас везде дроны, экзо. А если ты такой неудачник и тебе вдруг что-то оторвет, так тебя обязательно спасет современная медицина. И играл своими искусственными бицепсами, как настоящими.

Но больше всего я не Ричардса запомнил, а оружейную выставку. Мне дали пострелять из пушек разного калибра. Холостыми по большей части, но был и призовой тир. Я там главный приз взял, поездку на курсы выживания с армейскими инструкторами на неделю. Было сложно, но так круто, таких впечатлений не мог дать ни один лощеный курорт с ол инклюзив, на который меня предки возили. Это сейчас я понимаю, что с нас там пылинки сдували и ничего общего с реальной армией этот скаутский поход не имел. Но тогда я был уверен – вот она, настоящая жизнь. А инструкторы нам мягко намекали – армия лучше колледжа, сделает из тебя настоящего человека. Даст возможность послужить