Каждый день, пока заключенные были на работе или учебе, надзиратели проводили обыск в каждой камере корпуса – «проверка безопасности», как мы это называли. Им нужно было удостовериться, что все надежно, что в стенах нет дыр, а с окна не свисает лестница. Это не обыск в привычном смысле, а просто осмотр камеры.

Пока, бренча ключами, поднималась на четвертый этаж, я предполагала, что мне предстоит увидеть пещеру Алладина, полную контрабанды. Телефоны, наркотики, может быть, немного оружия. К сожалению, что бы мы ни делали, эти вещи все равно попадали в тюрьму, и наркотики были серьезной проблемой для корпуса Д.

Легко понять, что в тюрьме есть проблема с наркотиками. Место будто вибрирует, через него проходит подземный ток. Сбор группами во время «часа общения», бормотание, доносящееся с лестничной клетки. Заключенные торопливо заходят в камеры, заметив ваше приближение. Главным признаком был запах марихуаны, который доносился до кабинета, где я пыталась работать. Трудность заключалась в поимке заключенных с поличным. Мобильник был одним из немногих, кого ловили на контрабанде, но наркотиками он не торговал. Они поступали из другого источника.

Камера 445 принадлежала Джеймсу Тейлору. Он был наркоторговцем и отбывал наказание за убийство человека в драке. Белый мужчина ростом 185 сантиметров. Среднего телосложения. Огромная татуировка головы орла на правой руке. Мы с ним редко контактировали, поскольку он бо́льшую часть времени старался держаться подальше от неприятностей.

Виновными всегда оказываются самые тихие!

Теперь он был на работе, поэтому камера находилась в нашем распоряжении.

Я вошла в тесную камеру и скрестила руки на груди.

– Давай посмотрим на это, – сказала я, ожидая, что Стив начнет переворачивать матрас. Вместо этого он подвел меня к окну.

– Сюда, босс, – сказал он. Его глаза сверкали.

В те годы в каждой камере было маленькое окно с решеткой, которое заключенные могли открывать. Сейчас они закрыты наглухо вентиляционным люком.

Частью проверки было постукивание по оконному стеклу, чтобы убедиться, что его не выставляли. Стив указал на небо. Я посмотрела в направлении его пальца и нахмурилась.

– Куда именно мне смотреть?

– Смотрите внимательно.

Прищурившись, я посмотрела еще раз, но ничего не заметила, кроме ясного голубого неба, нескольких облаков и голубя.

– Я сдаюсь, – сказала, пожимая плечами. – Что происходит?

Стив просунул руку сквозь решетку и зацепил пальцем то, что казалось мне просто воздухом.

– Теперь видите? – спросил он, дергая за что-то. Стоит лишь раз моргнуть, чтобы упустить из виду то, что пересекало осеннее небо и мерцало на солнце.

– Черт побери! – У меня рот открылся от удивления, когда он захватил леску. Один конец был привязан к решетке, а второй…

– Куда она идет? – ахнула я.

Стив немного подергал ее. Наши взгляды последовали за мерцанием. Леска была натянута над четырехметровым забором вокруг тюрьмы и уходила на крышу соседней Хаммерсмитской больницы. Это был зиплайн, подходящий к окну 445 камеры.

– Нам нужно немедленно позвать охрану, – сказала я, доставая рацию.

Мы втроем собрались у окна и с восхищением рассматривали это изобретение.

– Глазам своим не верю, – сказал начальник охраны Джордж Максвелл, качая головой. Он сфотографировал леску. Фото должно было стать доказательством вины Тейлора на суде у начальника тюрьмы. Максвелл был необычным человеком. Этот представитель старой школы напоминал мне мистера Маккея из сериала «Овсянка», потому что он был шотландцем, носил усы и ходил, как тот самый герой. Я вполне могла представить, как он идет по лестнице и кричит: «Флетчер!»

Все мы гадали, как заключенному это удалось. Как натянули эту леску? Это было гениально. Решение в стиле Джеймса Бонда.

Забудьте о мертвых голубях и теннисных мячах (да, люди до сих пор прячут наркотики в мертвых голубях и спортивных мячах и перебрасывают их через стену). Зиплайн превзошел все ожидания. Это было нечто потрясающее.

Мои предположения? Леску катапультировали поэтапно: сначала ее перебросили через забор, а затем натянули еще на 30 метров до крыши больницы с посторонней помощью. Эта рыболовная леска была настолько тонкой, что ее едва можно было различить невооруженным взглядом.

– Неудивительно, что в корпусе Д эпидемия наркомании! Одному Богу известно, сколько посылок с героином, отправленных по этой леске, попало прямо в руки Джеймса Тейлора, – усмехнулась я.

– Действительно, – кивнул Джордж. – Мне пора поговорить с охраной Хаммерсмитской больницы, а вы пока разбирайтесь с мистером Тейлором.

Я заперла камеру, чтобы никто в нее не вошел и не замел следы. Тем временем Джордж Максвелл направился в больницу, чтобы поговорить с ее охраной о том, что могло произойти. Оказалось, что крыша находилась в общественном доступе и не охранялась. Любой мог подняться туда, повесить пакет на зиплайн и отправить его на четвертый этаж корпуса Д.

Когда Джеймс Тейлор вернулся с работы, я его уже ждала. Точнее, мы с двумя надзирателями ждали его в моем кабинете. Не буду лгать: я была в предвкушении противостояния. Ты испытываешь огромное удовлетворение, поймав заключенного с поличным. Для нас это была большая находка, которая поспособствует очищению корпуса от наркотиков, что меня немало радовало.

– Тейлор! – проревела я, увидев, как он проходит мимо. – Немедленно зайди ко мне.

Он сразу вошел. На его лице не было и намека на опасение.

– Что случилось, босс? – сказал он невинно.

Я откинулась на спинку стула, готовясь сообщить ему новости.

– У нас небольшие проблемы.

Джеймс посмотрел слева направо на окружавших его надзирателей, которые глазели на него.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, мы кое-что нашли в твоей камере.

Он пожал плечами.

– Понятия не имею, о чем вы.

– Ты совершенно не представляешь, о чем мы говорим?

Он снова пожал плечами.

– Совершенно, босс.

Я фыркнула.

Это разыгранное непонимание продолжалось некоторое время. Я дала ему несколько шансов сознаться, но когда мне стало ясно, что он не собирается сдаваться, все сказала прямо.

– Мы обнаружили леску, натянутую от твоей камеры до крыши Хаммерсмитской больницы.

Его лицо приняло совершенно пустое выражение.

– По десятибалльной шкале гениальности это десять, но, к несчастью для тебя… – Я сделала паузу, как Саймон Коуэлл, прежде чем вынести вердикт участникам. – Ты отправляешься в ШИЗО.

И все равно он не сказал ни слова о том, как это было сделано и кто ему в этом помогал. Он знал, когда нужно держать рот на замке. Джеймс посмотрел на меня, как бы говоря: «Какого черта?»

Его поместили в ШИЗО на две недели. Ему было позволено выходить всего на час в сутки, чтобы в одиночестве сделать зарядку во дворе. Это суровое наказание. Представьте, что вы в течение двух недель сутками находитесь в комнате, похожей на шкаф, не имея доступа к телевизору, социальным сетям и другим развлечениям.

Заключенным разрешалось обращаться к врачу, если они чувствовали себя плохо или сильно тревожились, но