Глава 1

Есть такие летние дни, когда стоит жара, которая бывает, когда на небе нет ни одного облака. В такие дни хочется сесть в тени и лениво потягивать что-нибудь холодное. Этот день был как раз из таких. Рыночный торговцы до вечера закрыли лотки и разошлись по корчмам, неправдоподобно жаловаться на вялую торговлю и грабительские налоги, на хулиганистого вида беспризорников, что все норовят стащить с прилавка какую-либо мелочевку, да на стражу, что монеты за спокойствие берет, а работать не хочет. Стража также не стремилась выходить на улицу, много не походишь по жаре в стеганом поддоспешнике, а в стальной кирасе тем паче. Да что там говорить, даже мухи предпочитали сидеть тихо до вечерней прохлады. Лишь редкие прохожие появлялись на улицах, но и они вскоре прятались в тень. Город замирал до сумерек.

Это и удивительно для столицы всех Южных баронств, в которой все оставшееся время, даже ночью, движение не прекращается никогда. В порту загружаются и разгружаются летающий корабли, что все называли дирижаблями, в Академии снуют студиозы и преподаватели, в мануфактурах стучат молотки, скрипят пилы, ножи, поются песни на Алых улицах*, слышится смех, брань и крики.

В непримечательный, можно сказать обыденный день, молодой рыжеволосый мужчина сидел в полуподвальном зале корчмы, потягивал холодный напиток, которым всегда славилась столица, сделанный из местного мягкого и сочного, но при этом до ужаса кислого фрукта, который внешним видом очень походил на персик, смотрел на спаг в ножнах, что лежал на столе, и думал.

Внимательный наблюдатель мог заметить запонку с алым камнем на левом рукаве у мужчины, что означала принадлежность к списку мастеров-фехтовальщиков. Алый камень значил, что разумный – Пляшущий с клинком. Такие рыжие волосы встречались у горцев с востока, только темные глаза были скорее атрибутом людей с равнин, а значит, что мужчина был из предгорий, где часто можно увидеть смесь кровей.

Ветеран битвы при Перешейке*, бывший сотник, что служил на границе с Империей, а ныне просто корчмарь Валир, что являлся также владельцем заведения, был очень наблюдательным и сразу заприметил этого посетителя. Удивил Валира, необычный выбор оружия предгорника.

Коренные жители гор, впрочем, как и предгорий и иногда равнин, предпочитали длинные мечи, рассы, либо секиры на древке под хват двумя руками. Расс переводился как секач, и его предназначением было рубить противников на куски. Да даже стиль боя горцев строился на яростной атаке.

А рыжий был вооружен южнобаронским спагом. Легким, тонким и узким, с корзинчатой гардой, которым редко какой воин умел пользоваться. Ведь им не рубили, а больше кололи и резали, да и применялся он не в клановых или уличных свалках, не в строю, а при дворах на дуэлях.

Спаг использовали аристократы, а они не забредали в его корчму, не тот уровень. Да и не был парень похож на благородного.

Решив выяснить, что ж за парень забрел в его заведение, да и, чего скрывать, развеять скуку, он сходил в погреб, среди бочек отыскал пару неплохих кувшинов с вином и, захватив один, отправился к столику.

** ** **

Я сидел в какой-то корчме и размышлял, дернул же меня Однорукий согласить на предложение того пьяного сынка барона. Знал же, что дело не чисто, но все равно влез. Эх, уж больно много денег предлагал этот ушлепок. В чем же дело, спросите вы, что же заставило меня предаваться печали?

Дуэль. Я согласился участвовать в дуэли от имени баронета Дерхада. Выйти за него на ристалище за семь десятков монет золотом.

Этот баронет имел неосторожность высказаться об умственных способностях, иными словами назвать дураком барона Вудрода, который славиться своими доходными лесопилками. Естественно после такого барон швырнул в лицо наглеца перчаткой.

А через день до паренька дошли слухи, что Вудрод не пожелал сражаться сам и нанял бретера. Не горя желанием умирать, Дерхад нашел меня. Только этот засранец не сказал, что вывел противника из себя настолько, что тот раскошелился и нанял не сопляка из стражи, который никогда меч в руки не брал, чаще дубьем орудовал, и даже не ветерана, что что-то мог показать в поединке, а Танцующего.

И если бы только это, то можно было бы откупиться золотом и даже при проигрыше остаться живым. Но не в этот раз. Нанял барон шевалье Лив’ета, по прозвищу Мясник. Этот принципиально никого не отпускает живым, оправдывая свои зверства над противником тем, что так он остужает излишне горячие головы.

А мне победить его будет почти невозможно. Пусть я давно уже Пляшущий с клинком, но против этого мастера моих навыков точно будет маловато. Как у крестьянина с дрыном против панцирного пехотинца. Слишком велика разница в навыках.

– Чего печалишься, плясун? – спросил подошедший корчмарь, ставя кувшин с вином па стол и косясь на меч.

Я посмотрел на него, догадываясь, о чем будет следующий вопрос.

– Учитель был из ваших, вот и научил, что сам мог, – ответил я прежде, чем прозвучал вопрос.

Корчмарь хохотнул и сел напротив.

– Что, часто спрашивают? – задал он вопрос, все еще улыбаясь в усы.

– Очень.

Он хмыкнул:

– Нечасто увидишь вашего брата да с чем-то полегче секача, – помолчав, он спросил, – и чего ты такой печальный?

Я подумал, и, решив, что хуже не будет, рассказал.

– И сбежать ты не можешь, потому что? – задумчиво протянул Валир.

Я скривился, вспоминая, что накануне, отметив закрытый Контракт, сразу согласился на новый.