— Скорее! — закричала Принцесса и под звуки рухнувшего мира побежала куда-то.

Послы рванули за ней, еле держась на ногах. Долгая взрывная волна свистела. Игроки за Принцессой вошли в комнату. Там звучал оркестр. Уставились вверх — пред ними на потолке расплескался иллюзорный космос. Сотни белых бликов сверкали в иссиня-черной палитре. Они растворялись в фиолетовых разводах Млечного пути, а после сгорали в оранжевой звездной вспышке. Игроки не замечали пустых кресел вокруг и круглого аппарата в середине комнаты, в тени которого стояла Принцесса.

Гул усилился, и центр потолка прорвало метеоритом. Камень понесся на девочку. Принцесса развела руки в стороны, запрокинула голову к небу — из нее вверх ударил красный свет, и метеорит рассыпался в белый порошок, а тот разлетелся по комнате.

Богомира кольнуло холодом. Он протянул руку — снежные хлопья упали на ладонь и растаяли. Михаил молча ткнул друга в плечо и указал вверх. Через дыру в потолке теперь виднелось голубое небо, а на нем — две столкнувшиеся планеты. Третья медленно приближалась к их обломкам. Огненные камни звездопадом летели на землю, дырявили потолок. Гул снова нарастал и ба-бах! — Арий врезался в соседние планеты.

Богомир заставил себя посмотреть на Принцессу. Она стояла посреди зала под светом сгорающих планет, как под прожектором. Аппарат, что рисовал на потолке звезды, был уничтожен. Принцесса глядела на своих гостей и танцевала под зажеванную медитативную музыку. Плавно перебирала руками, точно в трансе, покачивала головой, а то делала резкие движения, от которых Богомир вздрагивал. Он заметил надпись у двери — «Планетарий». Точно такой же, как на картине Леопольда Де Винче. Затем Богомир увидел, что и Михаил повторял за Принцессой, и из страха толкнул друга.

— Я… просто… это танец последнего дня. Я его учил… помнишь?

Богомир спустился по лестнице и рухнул в кресло. Михаил одернул жену, и вместе они сели рядом с Богомиром. Теперь все смотрели на Принцессу. Задняя стена комнаты уже разрушилась. Было видно белое поле, в котором журчали талые воды. Крыша и метеориты распадались на снег. И даже разрушенные планеты отступали куда-то в космос, сливались с грязным весенним небом.

— Как нам выйти из Игры? — закричал Богомир.

Принцесса взглянула на него.

— Выход из Игры — это вход в нее. Вы уйдете с той клетки, с которой вошли. Со своей клетки, — ответила Принцесса, а затем щелкнула пальцами, прыгнула вправо и раздвоилась. И теперь две одинаковые принцессы танцевали на белом поле.

— Что ты делаешь? — спросил Богомир.

— Рассказываю историю, — ответила Принцесса и посмотрела на своего клона.

Вторая принцесса словно увяла: стала старше, усталой, в дряхлой одежде, волосы укоротились. Сама Принцесса уменьшилась. Волосы ее порыжели, а на ногах появились темно-синие резиновые сапожки. Взрослая и девочка — мать и дочь — взялись за руки.

— Историю чего?

— Проклятия, — ответила малышка. — Проклятия Ют Майерс.

Проклятие, Или в царстве Кукольника I

Ночь. Пурга. Маленькая черная карета в одиночестве едет вдоль заснеженной пустоши. Дороги не видно. Кучеру давно стоило признаться, что они сбились с пути, но чем в такую погоду ему поможет ребенок? Элеон тревожно спала под легким покрывалом. Она ехала так уже много часов. В мире грез неважно, куда тебя занесет. В мире грез есть лишь всепоглощающая пустота. И уж лучше оставаться в ней, чем…

Внезапно Элеон проснулась от холода. Снег?

— Бенедикт! — закричала она и выглянула из окна. Рыжие кудри рассыпались по ветру и смешались со снежными хлопьями. — Где мы? Откуда снег? Сентябрь же!

Голова в широкой конусообразной шляпе повернулась к ней.

— На севере, рядом с морем, много аномальных зон, — услышала Элеон знакомый голос и немного успокоилась. — Мы попали в одну из них.

— Это не опасно? — спросила девочка. — Может, остановится в каком-нибудь трактире? Я почти ничего не вижу.

— Это я и пытаюсь сделать.

Элеон снова уселась в карету, укуталась покрывалом и сцепила руки, чтобы не так дрожали. Может, поспать? Нет, не получится: маленькую девушку охватила тревога. Но не из-за метели. Элеон не знала, как ей дальше жить. Всё, что, казалось, ждет впереди — это кромешная тьма. Но всё, что осталось позади, причиняло страдания. Страшно было и там, и там, но боль заставила Элеон сделать шаг в темноту — сил, чтобы искать свет в этой тьме, уже не хватало. И карета просто неслась сквозь пургу в ночи и…

Внезапно вдали сверкнул свет. Бенедикт заметил его и направился к источнику. А через пару минут карета чуть не перевернулась — она наехала на санки, которые занесло снегом. Пришлось остановиться.

Кучер вышел на улицу и долго возился с колесом. Элеон в это время глядела на свои дрожащие руки, потом посмотрела в окно. Рядом с санками лежали мертвые собаки. Бенедикт заметил встревоженный взгляд девочки.

— Людей поблизости не видать. Следов их тоже, — сказал он и снова — в путь.

Вдруг опять вспышка света, уже ярче и ближе. Карета ехала к ней. В темноте Элеон увидела женский силуэт. Среди заснеженной пустоши стояла незнакомка. Ветер колыхал на ней шубу. Тревога еще больше охватила Элеон. Девочка хотела приказать Бенедикту притормозить, но словно онемела.

А силуэт становился всё четче. На голове у женщины виднелось что-то синее и красное… «Оно не человек», — прошептала про себя Элеон минуту погодя. Страх и холод сковали ее еще сильнее. В убитой шкуре зверя стоял скелет, в ребрах его застревали кусочки осенней листвы, а череп украшали искусственные пряди, почти срываемые ветром…

Ну и жуткое пугало. Очевидно, оно охраняет посевы от непрошенных пташек. Значит, поблизости есть люди. Элеон выдохнула, откинулась на диван и закрыла глаза. Сознание погружалось в сон, но тревога выдернула девушку из мира грез. Элеон посмотрела в окно.

Большое поместье ютилось вдали под гигантами-деревьями. Элеон еще раз взглянула на пугало. Оно уже шло параллельно карете. Шло… Элеон протерла глаза. Может, ей показалось, но нет — скелет шагал. Элеон взвизгнула, и он остановился. В костлявых руках загорелись искорки и осветили бледно-мертвое лицо.