— Ансельм, — сказал Лир.

— Да! Он говорил, что Солнце может уцелеть. Наверное, стоит эвакуироваться на него?

— Нет, это невозможно. Сейчас покажу.

Они подошли к механизму из трех круглых планет и большого Солнца. Лир дернул за рычаг.

— Сейчас они будут двигаться по своей точной траектории.

Планеты начали вращение. Нибиру подлетала всё ближе и ближе к Датину и — врезалась в него. Планеты сломались. Их осколки попадали на Арий, а позже и на Солнце.

— Есть, конечно, небольшая вероятность, что Солнце не погибнет. Около пяти процентов. Но это, если Принцесса спасет.

Внезапно прибор на столе завибрировал. Богомир вздрогнул. Лир поднял тарелочку.

— Бочки с отходами уже убыли, — тут же сказал кто-то.

— У нас здесь… я отойду, посол, для разговора.

— Какие бочки? — поинтересовался Богомир.

Но Лир уже скрылся. Богомиру показалось это странным. Он с минуту сидел в кабинете, а потом осторожно вышел. Лира уже не было. Богомир спустился на первый этаж, поблуждал по футуристичным коридорам, а потом наткнулся на склады с подарками. Здесь же он заметил Лира. Тот разговаривал с кем-то из работников. Богомир спрятался за угол, потом осторожно зашел в один из складов, прикрыл дверь. Темно и пусто. На полу валялось несколько коробок. Богомир поднял одну из них. Тяжелая. Открыл. Внутри лежала маленькая желтая бочка с черепком.

— Разве вы не поняли, что я вас заметил? — послышался голос Лира. Богомир вздрогнул и обернулся. Темная фигура Лира стояла в проеме.

— Нет, я не видел. Вы отсылаете это на Нибиру, да? А поможет? Как же пять процентов?

— Да, отсылаем. Уже нет. Я говорил президенту, что это нужно было сделать раньше. Но они… боялись спровоцировать военные действия. А сейчас… всё запаниковали. Хотят взорвать Нибиру.

— Она слишком близко.

— Да. Взорвется, и осколки полетят на нас.

— И когда же… когда же с Нибиру это произойдет?

— Через пару минут, я полагаю.

— Мамочки…

В этот момент прибежали Мона и Королева. Они знали, кто следующая цель Мертвого Грифа — Лир.

А Михаил уже забыл про все эти планеты, принцесс и грифов. Он просто пил и общался.

— Знаешь, Джо, — говорил он, — я ведь не умею жить для себя. Всегда не умел. То есть когда ты маленький, ты просто делаешь, как скажут родители, и все считают тебя хорошим. Потом ты женишься на такой же хорошей девочке, строишь дом, заводишь детей. И, вроде, всё нормально… То есть я и не думал, что можно жить лучше. Но потом нашел настоящую любовь. Не каждому это удается. А мне почему-то выпал шанс. Венера… была идеальной. То есть вообще идеальная женщина — это образ нереальный. Его не существует. Он у каждого свой. Но для меня она была идеальна, я к этому.

И она стала… Как бы это сказать. Моим смыслом. Как воплощение самой сущности жизни, заключенное в человеке. И да… Я испытывал нечто подобное к дочери, но в меньшей степени. Вера как бы была преддверием счастья. И когда моя Венерочка умерла, я смотрел на Веру и… Я бы хотел жить ради нее, но не мог. Это как жить ради иллюзии, зная, что она нереальна. А потом и эта иллюзия затухла. Не знаю, Джо. Я потерял смысл жизни. И… даже если я найду сына, разве вернет мне это смысл? Не думаю. Не думаю, что нужен Максиму, что нужен самому себе.

— А твоя жена?

— Жена? — усмехнулся Михаил. — Какая же она… Ха! Жена… Она даже… Вот я ей говорю: «Давай со мной станцуем… этот… танец любви». Меня на Арии его учили… А она вот — нет.

— Как она могла.

— И я о том же! А я… остался. Мы там… мы там разные танцы учили. Танец последнего дня, например. Сегодня ведь последний день, да? Вот и у меня чувство, что я доживаю свои последние дни. Может, хоть ты со мной станцуешь, Джо?

Нибиру тенью нависла над датинским городком. Люди еще продолжали ходить по магазинам, общаться, работать. Они почему-то надеялись, что, если планету не замечать, мир не рухнет. Но под их оболочками томился нестерпимый страх смерти.

Нибиру приближалась, а они танцевали перед открытым окном — большой и маленький мужчины. Прогремели взрывы, и стеклянные здания задрожали. Джо и Михаил упали на пол. Нибиру взрывалась на кусочки, и они падали.

Земля дрожала, небо гудело. Лир стоял на коленях возле оболочки Моны. Ее лицо было раздроблено. Рядом валялась маленькая зеленая бочка. А та Мона, что находилась внутри, — такая прекрасная и смелая — задыхалась в сломанной кабинке и протягивала руки к мужу. Лир открыл свое лицо и пытался выйти к жене, но голос из кабинки всё твердил, что это несопоставимо с жизнью. И Лир стучал в стекло, точно хотел разбить его и умереть вместе с любимой, а она лишь скользила пальцами по прозрачной оболочке, пока рука ее не упала.

Мертвый гриф стоял над ними, смотрел, как кричит и рыдает Лир. Королева помогала Богомиру встать на ноги. Злодей перевел на них взгляд и просто исчез.

Они побежали в подземное укрытие. Этот мир умирал. Нибиру не взорвалась полностью, только поделилась на части. А вот выжившие нибирийцы жутко взбесились. Они напали на датинцев. Датинская армия сражалась с ними. Повсюду гремело, шипело, горело, сверкало. Стеклянные здания лопались и прозрачными осколками сыпались вниз.

Богомира и Королеву перехватил Михаил. Он уже совсем отрезвел. Рядом с ним стояла девушка в черной шубе.

— Что вы выяснили? — пытался докричаться Михаил до друзей. — Куда нам теперь?

— Не знаю, не знаю, так сложно… Нужно рассказать обо всем, — шептал Богомир. — В убежище.

— Нет! Не туда, — закричал Михаил. — В бар! Бар!

И он схватил друзей за руки, хотел повести с собой и Джо. Но она покачала головой и медленно вошла в толпу. Михаил бросил на нее прощальный взгляд и затащил друзей в бар, закрыл за собой дверь.

Внутри было не так шумно, играла музыка, дрожали бутылки. Михаил сделал заказ,