— Ты мальчика уже не спасешь, — вдруг зачем-то сказала Элеон. Может, позлить Анджелоса. Но он не разозлился, лишь подошел к девушке и прошептал на ухо:

— Скорее всего. Но разве я могу не пойти?

Он посмотрел Элеон в глаза, а затем вместе с Балериной вышел из комнаты. Дверь за ними захлопнулась. Элеон показалось, что зал мгновенно опустел.

— Пенелопа. — К ней подошла хорошенькая девочка лет десяти, в белом кружевном платье, с черным воротником, поздоровалась.

— Элеон.

Теперь девушка знала всех живых детей в этом доме.

Проклятие, Или в царстве Кукольника II

Элеон бродила по мрачному залу. Посредине него стояло большое фортепиано, по бокам — стулья. Больше ничего не было. В комнате давно не убирались, и она вся обросла паутиной. Лампы не горели, но лучи пробивались из щелей вдоль оконных рам. Элеон открывала и закрывала ставни, смотря, как свет с улицы погасает и вместо ночного неба и луны появляется каменная стена. Странный дом, и Элеон в нем сама словно стала странной. Девушке казалось, что она как бы не существует в реальности, а наблюдает за миром изнутри самой себя. Элеон понимала, что должна сейчас бояться или плакать, но не испытывала эмоций. Она привыкла к плохому и к тому, что люди погибают. Элеон уже не грустила по Бенедикту и знала, что переживет смерть Джудо. Люди умирали и будут. Так какая разница: где и когда?

Элеон шла вдоль ряда стульев. Почему это место забросили? Наверное, нашли помещение получше. Она думала о том, что сейчас происходит с ее чувствами, почему они не накрывают ее, почему она так устала. Пальцы скользили по запыленному пианино. «Перегорела, — размышляла она. — Я больше не способна любить. Так спокойно рассталась с Юджином, зная, что делаю ему больно. Не способна сострадать. Мне не важно, что сейчас с этим ребенком. Не способна желать чего-либо. Я больше не хочу встречи с семьей. И мне всё равно, где жить. Пусть даже здесь. Пусть даже стану куклой. Разве это так плохо? Я буду так же существовать, думать, только в пределах дома. А что лучше? Жить на свободе? Там, с Юджином, терпеть его? Нет уж, спасибо. Или попробовать встретиться с родителями? Чтобы они меня убили? Или найти братьев, которым я не нужна. Уж лучше здесь. По-видимому, куклы не особо напрягаются, раз спокойно помогают людям».

— Так кто ты такой? — внезапно Элеон услышала голос Маргарит.

Слепая девочка сидела на стуле, повернув голову куда-то во тьму, и снова разговаривала сама с собой:

— Тебя пленила Кукольник?.. А кто же?.. Ясно. Тебе, наверное, много лет. Но это печально — забыть свое имя. Я вот всегда помню, как меня зовут — Маргарит Майерс. Но, наверное, если бы я жила долго без мамы, тоже бы забыла. Но мама обязательно заберет меня отсюда. Она…

— С кем ты говоришь? — Элеон подошла к девочке.

— С другом, — ответила она. Маргарит повернула голову в сторону новой знакомой, но глаза малышки смотрели сквозь девушку.

— Здесь никого нет, — сказала Элеон и села рядом. Маргарит беззаботно болтала ногами.

— Нет. Я же слышу голос, значит, есть.

— И чей этот голос?

— Духа. Он тоже пленник дома. Мы все его пленники: я, ты, куклы и даже Кукольник. Дом не хочет, чтобы мы отсюда выходили. Но я уверена, мама нас обязательно освободит. Она очень смелая и сможет всё. Мы с ней в Элевентину поехали, чтобы ведьма сняла проклятие с нашего рода. А дом как раз забирает проклятых детей. Мама мне рассказывала об этом месте. Она найдет его.

— Что именно твоя мама говорила про этот дом?

— О куклах, Кукольнике, Корнелии. Мама много чего знает и много где была. Она очень умная. Понимает, какие люди хорошие, а какие плохие, где взять деньги. И прекрасно готовит. И шьет. Она выступала в театре.

Элеон улыбнулась.

— А что бы мама сказала про твоего друга?

Маргарит задумалась.

— Ну… Она бы точно мне поверила, а не как Анджелос. Он даже слушать не стал.

— А ты меня можешь с этим другом познакомить?

— Да. Поздоровайся с ней.

Молчание.

— Ты его тоже не слышишь, да? — спросила Маргарит. — Ничего. Его многие не слышат — не хотят. Это вообще сложно — услышать кого-то. Анджелос сказал, чтобы я не болтала сама с собой, как сумасшедшая. Конечно, он же самый умный здесь! Проклятий у него не существует, души тоже. Ведь раз нельзя потрогать — значит, их нет.

— Он слишком заносчивый и несдержанный, — сказала Элеон с обидой. — Но на счет меня он прав — я сама себе враг. Брр… А здесь холодно!

Маргарит посмотрела в сторону окна, под которым они сидели. Оно было открыто, за ним — каменная стена.

— Метель утихает, — сказала девочка. — Хоть ты и не видишь, а хлопья там летят, кружатся на ветру.

По залу эхом разнеслась музыка. Элеон обернулась. Это Веня играла на фортепиано. Под полосой лунного света спина ее то медленно покачивалась, то резко вздрагивала, соломенные локоны шли волнами от этих движений. Рядом с Веней стояла Пенелопа, облокотившись на пианино. Всё-таки эта девочка была милашкой — светлое платье с рюшами, черные манжеты на рукавах, белые чулочки, темный воротник. Вероятно, мамулька любила наряжать Пенелопу. И как такой ребенок оказался здесь?

Маргарит спрыгнула со стула и побежала к фортепиано — даже страшно за нее стало. Элеон еще раз посмотрела в сторону воображаемого друга девочки и протянула руку в тень. Ничего.

Внезапно кто-то громко произнес:

— Давно сюда не заходили люди!

Элеон одернула руку, а Веня взвизгнула и соскочила с табуретки. Говорило фортепиано. А потом само заиграло веселую мелодию. Элеон хотела подойти к живому пианино, но передумала. Это очередная несчастная душа, пленница дома. Нет, уж лучше не знать ее.

Другие же девчонки осматривали фортепиано. Черная лаковая крышечка; резьба вокруг нее, пюпитра и в нижней части пианино. Красота!

— Кукольник и