— Было дело! — Фортепиано рассмеялось пылью. — Ей всегда нравилось, как я играю. Даже когда был ребенком, как вы, дамы. Совершенно забыл представиться! Меня зовут Персеус.

Девочки смущенно переглянулись, захихикали и назвались по именам.

— Как в-вы нас в-видите? — заикаясь, спросила Веня. — Глаз ведь нет.

— Видеть я не могу, но я вас отлично слышу. На что никогда не жаловался — так это на хороший слух. Музыкальный. К тому же есть некие преимущества быть мебелью — я ощущаю вибрации, расходящиеся по залу. Жаль только ходить не могу. Приходится годами ждать слушателей. Кукольник построила новый зал со сценой и занавесом, и все туда ушли. Вас-то, наверное, Корнелия сюда привела, Балерина которая. Она вот, пожалуй, только и навещает.

— А откуда вы знаете, что мы дети и что девочки? — спросила Веня.

— Разве эти куклы будут в заброшенной комнате играться с пыльным пианино? Так поступает только ребятня. Да и мальчишки не визжат, не хихикают.

Девочки и Персеус разговорились. Каждый поведал свою историю похищения. Вениамина сказала, что пошла в этот ад за Анджелосом. «Мы помолвлены», — нервно и смущенно добавила она. Анджелос, кстати, оказался не просто мальчиком, а четвертым претендентом на трон. Он — племянник царя. Юноша исчез после своего дня рождения в начале августа, а через десять дней к Вене пришел джинн с зашитым ртом.

По словам Пенелопы, сама она, как и Маргарит, из проклятого рода, потому и попала с сестрой в царство Кукольника. Родителей у девочки нет. Сестры теперь тоже.

— Да, проклятье, или пробоина в ауре, — тут же завелась Маргарит, — это словно приглашение для темных сил. Раз у души нет защиты, в нее лезет всякая нечисть. Поэтому джинн нас и выбрал.

Затем Маргарит снова рассказала про своего воображаемого друга. Персеус рассмеялся и заявил, что сам часто общается с этим голосом. Элеон не поняла — серьезно он или подыгрывает. Хотела спросить, но Маргарит уже начала свою историю похищения. А потом сразу наступила очередь Персеуса.

Когда-то давно старое пианино было талантливым мальчиком-музыкантом. Персеус мог сыграть на любом инструменте. Это спасало его в ненастные дни, которых случалось немало. Неудачи преследовали ребенка с рождения, он рос сиротой. Жил то там, то сям. Как-то путешествовал с труппой. Вместе с ее членами угодил в метель, и вот нашли этот дом. Он не показался им подозрительным в начале. Проходил маскарад, поэтому кукол актеры приняли за людей, а обитатели царства приняли людей за кукол. Но к ночи гости сняли свои наряды. Монстры почуяли человеческий запах и стали приносить взрослых на кухонный стол… В царстве не было кого-то, похожего на мужчин и женщин, кроме Кукольника, а хозяйке нужны были лишь дети.

Персеус и ребята из труппы долго скрывались от чудовищ. Но монстры чуяли слабости, грехи малышей и поодиночке переловили их. Персеус хорошо прятался, не верил куклам и в итоге остался один. Но ищейки ощущали людей и не отставали. Тогда Персеус стал придворным хозяйки: ищейки, побаиваясь ее, не подходили близко.

Персеус вырос, глядя на убийства Кукольника. Играл в это время ей на свирели. Он боялся смерти и любых своих чувств, ведь их могут учуять. Персеус старался не оставаться наедине со своими мыслями, но однажды отчаяние взяло верх: кукла окутала руки и ноги Персеуса и принесла его хозяйке. Она сделала из любимого музыканта пианино, поставила посреди праздничного зала. Обездвижен и лишен глаз. Осталась одна радость — слушатели. Но затем и они ушли.

Девочки сидели грустные. Молчали.

— Подождите! — воскликнул Персеус внезапно. — Кто еще в этом зале?

Дети переглянулись. Веня, вспомнив об Элеоноре, посмотрела в ее сторону и вскричала. Над рыжеволосой красавицей свисал гигантский паук. Они ничего не успели сделать. Когда девочки добежали до Элеон, та, окутанная паутиной, была уже в нескольких метрах над полом. Вскоре чудовище с ней и вовсе скрылось.

— Что произошло? Что? — шептала Маргарит испуганно.

— Персеус! Куда он ее потащил? — спросила Веня.

— Куда и всегда. В мастерскую Кукольника. Она на третьем этаже. За библиотекой. Только поторопитесь. Не зная, где вход, вы его не отыщете сами. Опередите их до библиотеки.

— Нужно идти, — сказала Веня, выламывая пальцы.

— Анджелос сказал остаться, — возразила Пенелопа. — Он же идет в ту же сторону. Пусть и Элеон спасет.

— Если даже и спасет, то посчитает, что мы ее бросили… Скажет: «Что вы за люди, если оставляете своих!» — дрожащим голосом проговорила Веня. — Я пообещала ему позаботиться о вас! Мы все пойдем… з-за Элеон.

Проклятие, Или в царстве Кукольника III

Старый пес поднимался по узкому коридору в логово Кукольника. Железные ноготки лап бренчали по полу. Под состарившейся золотой шерстью виднелся черный узор — сплошная линия заворачивалась в бесконечные круги. «Бенджамин Финч, Бенджамин Финч, третий ребенок, сын сапожника и портнихи», — повторял пес угрюмо и вдруг заметил идущего рядом с собой юношу — парень не сводил холодных голубых глаз с ретривера. Кукольник созвала всех охотников к мастерской. «По-видимому, — решил Финч, — ей нужно сердце, раз мы ей так понадобились. Но что за юноша? Он тоже охотник? Был бы я моложе, без проблем распознал человека, но сейчас я не уверен».

Дом влиял на Финча, и пес это чувствовал. Он уже не помнил, сколько лет находился здесь и сколько из них был охотником, но одно Финч знал точно — ты быстро станешь частью этого места, если не будешь контактировать с людьми. Он видел это из года в год. Время в царстве неслось слишком быстро, оттого казалось, что прошло пару дней, но проходили месяца и, наверное, десятилетия. Сначала из детей делали человеко- или животноподобных кукол. Если они бродили по дому бесцельно или вступали в группку (например, любителей чтения), со временем начинали забывать обо всем, жили только своим маленьким делом и постепенно становились частью дома. Кукольник это тоже ощущала. Сначала фарфоровую танцовщицу она прикручивала к подиуму — пусть крутится, пока мелодия играет. Затем хозяйка уменьшала свою игрушку. Потом госпоже надоедало и это, и кукла становилась настольным светильником. В нем уже не оставалось личности, только темный отпечаток