– Почему?..

– Потому что он дал Муракаре обещание и обязан его исполнить. А мёртвым долги отдавать не нужно.

– Иначе Дьяус не сможет принять Птенца… – наконец понял я. – Как же я не догадался?..

– Даже тем, кто гонится за временем, нужен отдых, – вновь улыбнулась Мира. – Как только разберёмся с Островами, обязательно устроим его. Обещаешь?

– Обещаю.

Она сжала мою руку. Я сжал её руку в ответ. Мы оба знали, что это обещание мы вряд ли исполним.

7. Покровитель

Закат окропил горизонт кровью, и в одиночестве мою голову всё больше занимала мысль о словах совета про жертвы. Мира права, должен быть другой выход. Должен. И я его всегда находил. Спотыкался, обманывался, ошибался, но находил.

Сколько раз Мира помогала мне при этом… Сколько раз я бы не справился без неё? Неужели я и впрямь негоден для своей миссии? Я – Проводник. Я всего лишь должен найти и привести. Провести по заранее протоптанному пути – всё, что я могу. А вместе с тем я пытаюсь решить проблемы, понимание которых мне неподвластно. Я и впрямь не должен вершить судьбы. Тем не менее я всегда это делаю. Не могу не делать.

К хижине Дьяуса и Птенца я отправился один. Захария и Гили остались следить за советом, Мира спустилась вниз к Муракаре. Я так привык к ним, к их помощи и к их острому уму. Смогу ли я сам договориться с Дьяусом – гордым столетним вдовцом многовековой правительницы?

Но мои ноги уже приземлились на парящий остров. Камни осыпались за моими пятками, срываясь в бесконечную пропасть. Сколько им лететь до тёмной глади воды? Десять, тридцать секунд? Звучит как мгновение и вечность одновременно.

– Чего ты остановился, Проводник? Проходи уж, раз решил навестить меня. Или, скорее, навестить своего ненаглядного Птенца?

Я обернулся и заметил Дьяуса, облокотившегося на дверной проём. Я бы назвал его слова надменными, но его выражение лица говорило совсем о другом настроении. Каком – я пока не понял.

– Принимайте гостей, – улыбнулся я, слегка кланяясь. – Я с новостями.

– О, как любопытно. Проходи в мою… скромную обитель.

Эта же язвительность от меня не ускользнула.

Я прошёл следом и оглядел хижину. Удивительно, во что она успела превратиться за ночь: одежда висела тряпьём на верёвках под потолком, виднелись лужи из-под пролитого чая, вещи Птенца были разбросаны то тут, то там. В прошлый раз в углу стояла корзина с едой, но теперь она зияла пустотой.

– А где еда и посуда? – удивился я.

– Объедки и грязные плошки я выбросил в море, – отмахнулся Дьяус как ни в чём не бывало. – Наутро мне принесли всё новое. Смирились с тем, что я тут сам по себе, но не опущусь до работы слуг.

Что ж, ничего иного и не ожидалось… Но главное вовсе не это.

Колыбель Птенца стояла под странным углом посреди хижины, будто её туда небрежно перенесли и так и оставили. По краям висело покрывало. Приглядевшись, я заметил, что постель пуста, и едва не перепугался, но перевёл взгляд и увидел Птенца сидящим прямо на кровати.

Он выглядел… умиротворённым. Он не спал, вовсе нет, просто облокотился о стену, играя с пёрышками на собственных крыльях. Игрушки же его были разбросаны по кровати. Заметив меня, Птенец оживлённо вскрикнул, и пламенное сердце облилось теплом и радостью.

– Как вы тут проводите время? – улыбнулся я, заворожённый чистым счастьем Птенца. Никогда прежде я так не чувствовал наследников…

– По большей части никак. Просто я ел, кормил его, он спал и играл. Мы особо друг другу не нужны, – отмахнулся Дьяус и вдруг оживился: – Так что за новости? Я заинтригован! Давай-давай, рассказывай.

Я неловко покрутился. Мы стояли посреди хижины. Как-то неудобно выходит…

– Может, присядем? – предложил я, окинув рукой кровать.

– Ты можешь присесть, – взмахнул крылом в ту сторону Дьяус. – Я постою.

– Отчего же? – склонил голову я, воспользовавшись его предложением.

– Этот… ребёнок пытается меня трогать, – брезгливо поморщился Дьяус. – Всю ночь не давал спать.

По его перьям пробежала волна. А взгляд его упал на Птенца. То ли незамутнённые ответные эмоции малыша, то ли собственная интуиция подсказали мне… Ему непривычно?

– Не волнуйтесь, я возьму его на себя. Садитесь.

Я похлопал перед собой. Дьяус оценивающе вскинул бровь.

– Пожалуй, воспользуюсь твоими услугами.

Наконец он сел. И он был прав: стоило нам устроиться, как Птенец опрокинулся вперёд и пополз к нам. Сперва он, вероятно почуяв пламенное сердце, направился ко мне. Я улыбнулся ему и слегка обхватил его, сажая с собой.

Как тепло… Птенец удобно уселся, сложившись и обмякнув в моих руках. Его крылышки обняли меня за бок, и я умилённо прижал его к себе. Наши сердца бились в унисон.

– Замечательно, а теперь к новостям, – не уставал напоминать мне Дьяус.

– Конечно, – выдохнул я. – В общем…

И я начал рассказ. Удивительно, но Дьяус слушал молча, без всяких комментариев, язвительных колкостей, гордых замечаний и жалоб. Я старался быть как можно более кратким, но Дьяус задавал один вопрос за другим, пока не узнал каждую подробность.

– Неужели… Неужели они меня выпустят из этой тюрьмы?! – на мгновение обрадовался он, но, вспомнив обо мне, вновь воспылал гордостью: – Меня не было совсем недолго, и они сразу поняли, что не могут без меня. Как я и думал!

– Боюсь, это ещё не гарантия того, что вас не вернут обратно в эту хижину, – скромно ответил я, на что Дьяус изменился в лице: скептично вскинул брови.

– О, не волнуйся, некрылатый, я знаю, как общаться с советом так, чтобы они исполнили мою просьбу, – отмахнулся крылом он. – Всего-то убить Сторожа Чумных. Тем более без сопротивления.

– Вы… действительно хотите его убить?

Дьяус на мгновение отстранился в непонимании. Его лицо тут же исказилось в надменной гримасе.

– Да, почему нет? Он мне никогда не нравился. Прямой и несгибаемый, как дуб, и такой же неповоротливый, совершенно не смыслящий в дипломатии и неспособный видеть дальше своей жалкой полянки.

– Неужели этого достаточно, чтобы лишить его жизни?

Я не знал, как говорить с Дьяусом. Что должно его убедить? Он казался ещё упорнее совета. Более того – безрассуднее и безразличнее.

Но вдруг Дьяус задумался. Я что-то прощупал?

Почувствовав дрожь в пламенном сердце, я опустил взгляд. Птенец большими, полными любопытства глазами смотрел на отца. Будто что-то чувствовал своим детским чутьём. Родственным чутьём.

Наконец Дьяус очнулся от мыслей:

– Совет тебе уже объяснил, почему это необходимо. Если ты с первого раза не понял, я тебе уже не объясню.

– Но ведь это неправильно. Несправедливо. Муракара так долго служил им…

– Называешь его по имени? А вы быстро сблизились, – усмехнулся Дьяус, скрещивая руки на груди. – Только вот с чего бы мне идти против решения совета?

– Вы дали Муракаре обещание, – упорно настаивал я. – И вы должны его исполнить.

– С чего бы? Мёртвым долги не платят.

– С того, что, возможно, Муракара – единственный, кто предложил вам честную сделку. Совет использует вас как разменную монету, а Муракара действительно хотел помочь. Он прямо сказал, чего хочет и чем отплатит.

– И зачем мне его спасать? – слегка отвёл взгляд Дьяус. – Откуда я знаю, что он сдержал бы своё слово? Я не Спящая, чтобы рисковать ради какой-то пустой веры в других.

– Не вы ли сказали, что Муракара прямой, как дуб? Думаете, он стал бы врать? Вы знаете его дольше меня. Неужели ваша гордость позволит вам убить его теперь?

Я усмехнулся. Усмешка же Дьяуса пропала с его лица. Сощурившись, он оглядел меня с головы до ног и, помедлив, сказал:

– У меня нет выбора. Договор с советом уже заключён.

– Выбор есть всегда. Особенно у Калатреи Дьяуса.

Молчание. Калатрея Дьяус испытующе смотрел на меня, вновь сверху вниз, расправляя крылья и давя на меня всем авторитетом, что у него был. Но я не согнулся. Не мог согнуться.

Слова Миры звучали в голове. Они пульсировали в сердце, не давая тому ослабнуть под гнетущим взглядом Дьяуса.

– Хорошо, – вдруг возвестил он, чуть расслабляясь. – Так и быть, я подумаю над этим. А теперь я отойду ко сну.

Я взглянул на Птенца.