Спорящая пара шла по улице к зданию, где они жили, мимо группы девочек-подростков, одетых, как флэпперы (прозвище эмансипированных молодых девушек 1920-х годов, олицетворявших поколение «ревущих двадцатых» – примечание переводчика) Джона Хелда (американский деятель мэйл-арта (вид современного изобразительного искусства, применяющий почтовые марки и другие почтовые материалы как изобразительные средства), художник-перформансист (форма современного искусства, жанр театрально-художественного представления, в которой произведения составляют действия художника или группы в определённом месте и времени) и автор публикаций – примечание переводчика), - платья с блёстками и широкими поясами, длинные портсигары, бисерные ленты на лбу - они хихикали и вели себя как обкуренные, что, возможно, так и было. Пара не обращала на них внимания. Они были слишком заняты спором.

«В этом нет никакой спонтанности», - говорит он.

«Спонтанность, конечно», - сказала она. «Что ты подразумеваешь под спонтанностью - это наброситься на меня, когда я выхожу из душа.»

«В этом нет ничего плохого.»

«Когда я становлюсь совсем чистой.»

«Когда ты хочешь заняться любовью?» - спросил он. «Когда ты будешь вся грязная?»

«Я точно не хочу снова вспотеть после того, как только что приняла душ.»

«Тогда как насчёт того, чтобы принять душ ещё раз?»

«Мне не нравится заниматься любовью, когда я вся в поту.»

«Значит, тебе не нравится делать это, когда ты потная, и не нравится делать это, когда ты не потная. Когда же тебе нравится?»

«Ты искажаешь мои слова.»

«Нет, и не пытаюсь. Я просто пробую донести до тебя мысль.»

«Дело в том, что ты сексуальный маньяк. Я пытаюсь готовить, а ты подходишь сзади и пихаешь в меня эту огромную штуку!»

«Я не вижу ничего плохого в спонтанном возникновении секса.»

«Только не тогда, когда я готовлю!»

«Тогда как насчёт того, когда ты не готовишь? Может, когда я приду домой, и мы выпьем мартини, как насчёт такого?»

«Ты же знаешь, я люблю расслабиться перед ужином.»

«Ну и что, разве это мешает заниматься любовью? Я нахожу занятия любовью расслабляющими, должен тебе сказать. Или ты думаешь, что занятие любовью - это что-то вроде чёртовой напряжённой полосы препятствий?»

«Я не могу наслаждаться своим коктейлем, если ты лапаешь меня, пока я пытаюсь перекусить.»

«Я не считаю, что лапаю тебя.»

«Ты не знаешь, как быть нежным. Всё, что ты хочешь сделать, это наброситься на меня, как чёртов психопат!»

«Я не считаю страсть изнасилованием!»

«Это потому, что ты не знаешь разницы между занятием любовью и изнасилованием.»

«Ладно, о чём это всё? Скажи мне, в чём дело, хорошо? Ты по-настоящему хочешь перестать заниматься любовью? Ты не хочешь делать это до душа, ты не хочешь делать это после душа, ты не хочешь делать это, пока мы пьём, или пока ты готовишь, или пока мы смотрим телевизор, или когда мы просыпаемся утром, когда, в конце концов, ты хочешь делать это, Элиза?»

«Когда мне захочется это сделать. И перестань кричать!»

«Я не кричу, Элиза! Когда ты хочешь это сделать? Ты вообще хочешь это сделать, Элиза?»

«Да!» - крикнула она.

«Когда?»

«Прямо сейчас, Роджер, хорошо? Прямо здесь, хорошо? Давай сделаем это прямо здесь, на тротуаре, хорошо?»

«Мне нравится!»

«Ты бы даже здесь это сделал, правда?»

«Да! Прямо здесь! Где угодно!»

«Ну, я не удивлена! Ты бы сделал это в чёртовом кинотеатре, если бы я тебе позволила.»

«Я бы и в баре это сделал, если бы ты не начала спорить об этом дурацком фильме!»

«Ты бы сделал это в церкви!» - сказала она. «Ты маньяк, вот кто ты.»

«Точно, я маньяк! Ты сводишь меня с ума, вот почему я маньяк!»

Они уже входили в своё здание. Он понизил голос.

«Давай сделаем это в лифте, хорошо?» - сказал он. «Ты хочешь сделать это в лифте?»

«Нет, Роджер, я не хочу делать это в чёртовом лифте.»

«Тогда давай поднимемся на лифте на крышу, и мы сделаем это на крыше.»

«Я также не хочу делать это на чёртовой крыше.»

Он сердито ткнул пальцем в кнопку лифта.

«Где ты хочешь это сделать, Элиза? Когда ты хочешь это сделать, Элиза?»

«Позже.»

«Когда позже?»

«Когда Джонни Карсон уйдёт (имеется в виду окончание ночного ток-шоу «Сегодня вечером», жанр появился в США, обычно строится вокруг юмористических монологов о новостях дня, гостевых интервью, комедийных зарисовок и музыкальных выступлений – примечание переводчика).»

«Если бы нас показывали по телевизору», - сказал он, - «и Джонни Карсон смотрел бы на нас, и у него был бы большой стояк, это точно.»

«Так получилось, что мы живём здесь, Роджер.»

«Как ты думаешь, Джонни Карсон подождал бы, пока мы уедем, чтобы сделать это? Или Джонни Карсон не стал бы ждать, пока мы уедем, чтобы сделать это?»

«Мне всё равно, что сделал бы или не сделал Джонни Карсон. Мне даже не нравится Джонни Карсон.»

«Тогда почему ты хочешь подождать, пока он уйдёт?»

Двери лифта открылись.

Сначала они подумали, что это чучело. Нижняя половина чучела или что-то в этом роде. Синие брюки, синие носки, черные ботинки, чёрный ремень через брючные петли. Проделка на Хэллоуин. Кто-то из детей бросил половину чучела в лифт.

И тут до них дошло, что чуть выше талии манекена виднеется зазубренный кровавый край разорванной плоти, и они поняли, что перед ними нижняя часть туловища человека. Элиза закричала, и они оба выбежали из вестибюля, из здания и добежали до телефона-автомата на углу, где Роджер, задыхаясь, набрал 911 (номер, объединяющий службу спасения, скорую помощь, полицию и тому подобные структуры на территории США и Канады – примечание переводчика).

Полицейские на «Бой-2» отреагировали в течение трёх минут.

Один из полицейских связался по рации с 87-м полицейским участком.

Другой полицейский, хотя ему следовало бы знать о процедурах получше, порылся в брюках парня и нашёл бумажник в правом набедренном кармане.

В бумажнике, к которому ему также не следовало прикасаться, он нашёл водительские права с именем и адресом.

«Ну, вот кто он, значит», - сказал он своему напарнику.

Глава 5

«Вот что это такое», - сказал Паркер, - «у вас был непристойный телефонный звонок, вот что это такое.»

«Я и подумала, что это так», - сказала Пичес.

Она всё ещё выглядела довольно хорошо. Возможно, как женщина лет пятидесяти. Хорошие ноги ну, ноги никогда не менялись, грудь всё ещё упругая, волосы такие же рыжие, как он помнил, может быть, с небольшой