А Толя всегда учился на «отлично» без всякого напряжения. Но и из-за него мать тоже однажды вызвали как родительницу. Их тогда вздумали пересадить вместе с девочками. Такое случалось потом и у меня в других школах. Почему-то считалось, что девочки будут благотворно влиять на наше мальчишеское поведение. Тольке досталось сидеть с Любкой Хохловой. Он вынул свой перочинный ножик и провел по парте черту: «Залезешь на мою половину — получишь!» Любка сразу же начала нарушать границу и, естественно, получила кулаком по боку. Мать ее прибежала со слезами в школу: «Он хулиган, он у вас ножевой!» Вызванная в школу наша мать резонно отвечала: «Он же мальчишка и должен уметь отбиваться, да и как это так, чтобы девочка над мальчиком верх брала». Поругались, на том и кончилось.

Находилось время и для некоторых литературных занятий. При так называемом деревенском клубе, помещавшемся в освободившейся от кого-то сельской избе, была небольшая библиотека. Насколько я могу сейчас вспомнить, набор книг был невелик и по подбору случайный. Книг дореволюционной печати не было, а могли бы быть из барского имения. Но их могло там и не остаться, незадолго до революции имение купил у князя его управляющий Дубец. Библиотекарь, элементарно грамотная молодая женщина, не умела рекомендовать нам подходящую по возрасту литературу, и книги мы брали наугад. Так мне попалась книга о жизни и творчестве Сервантеса, для детского восприятия сложная, и я смутно помню его приключения в битве при Лепанто, в плену, в качестве сборщика налогов, пребывание в тюрьме, но не более того. Однажды я взял толстую книгу «Фрейя семи островов», но ничего из нее не запомнил и, кажется, даже не дочитал ее до конца. Попадалось и другое. «Маленький оборвыш» Диккенса вызывал наше сочувствие, в особенности за способности преодолевать трудности, выпавшие на долю малыша. Более всего нас захватывали подвиги Уильфреда Айвенго и Ричарда Львиное сердце, и мы, как рыцари, рубились самодельными деревянными мечами.

Однажды во время такого сражения на Толю напал обитавший у нас в одиночестве гусак. Он ухватил его сзади клювом за одежонку и стал бить крыльями по ногам. Гусак появился у нас на подворье заботами Толиной матери, у которой гуси водились. Из двух подаренных яиц курица высидела одного гусенка, другое яйцо оказалось болтуном. Мы с другом Васей Пимкиным решили использовать этот болтун как бомбу — лучше не придумаешь. Долго ходили в поисках подходящей цели, пока не набрели на чью-то свинью. Цель для нашей «бомбы» не очень достойная, но за неимением лучшей разбомбили свинью. «Взрывом» изрядно обрызгало и нас самих. От невыносимой вони мы в панике сбежали к речке и стали усиленно отмываться. Долго полоскали рубашонки со штанишками, стараясь избавиться от стойкого зловония, после чего побежали обсыхать на ходу в поисках новых приключений. А гусенок рос, и мы с Витей бережно носили его в руках на речку купаться. Там он резво плавал, плескался и нырял, а мы вместе с примкнувшими друзьями с удовольствием гонялись за ним, а после благополучно приносили домой. Гусенок сделался ручным и вскоре превратился в солидного гусака. Нападение его на Толю я объясняю тем, что гусак защищал меня, как собака защищает своего хозяина.

Совершенно особым образом состоялось мое знакомство с Пушкиным. Конечно, славен он был и знаменит безусловно. Я помню еще некоторые деревенские анекдоты, незатейливые и грубоватые. Там соперничали в находчивости и остроумии Пушкин с Лермонтовым, и Пушкин всегда одерживал верх. Но не более того. А какие мы знали стихи, кроме помещенных на тетрадных обложках, а в особенности в учебных книгах для чтения?

 Мы ребятки будем кратки. Больше дела, меньше слов. Мы дадим стране десятки Подготовленных бойцов.

 Однажды в руки мне попался солидный том «Пушкин. Лирика» (Или «Лирика Пушкина»?). Стихи?! Вообще-то стихи, если это настоящие стихи, отражают мысли и чувства более концентрированно, нежели проза. Для неокрепшего ума отрока это трудно. А тут их много и сразу! Можно ли прочитать их все? Все же взял и прочитал, кажется, не отрываясь. Помню свое изумление, почему стихи оказались такими прекрасными и читались так легко? Но я был еще мал, чтобы воспринять Пушкина более серьезно. Осмыслить гений Пушкина сразу в таком объеме и для человека зрелого ума непостижимо. А мои настойчивые предложения товарищам почитать Пушкина почему-то остались без ответа.

Летом мы были предоставлены самим себе и развлекались в меру своего разумения. Крупных хулиганистых дел за нами не водилось, но мы всегда знали, что хорошо, что плохо. После какой-нибудь проделки (в опасении, ругать будут!) мы исчезали в Чернаво. Там до очередной каверзы нас хватало на неделю, и тогда мы — в Кипчаково, где прошлое уже забыли. И так челноками все лето. Однажды вздумали пойти на рыбалку с ночевкой. Раю, как существо женского пола, заставили варить кашу на приманку, потому что варить — не мужщинское дело. Тетя Анюта поздно прибегает с фермы — ребята пропали. На речку ловить рыбу пошли. Ночью уснет какой, свалится в речку, утонет. Утром прибежала с фермы — спят вповалку, слава богу. Опять на ферму. Тут бежит одна баба:

— Анютка! Твои ребята в школе всех голубей поразгоняли.

— Ах! Родимец ты их сломай!

Толя с дружками задумали сделать автомобиль. Я в этом предприятии почти не участвовал. Работали три друга: Толя, Сережа Комогоров и Вася Крючков. Была сделана деревянная рама в виде сужающейся к переду трапеции. При ней отдельно было четыре колеса, снятые с колхозных плугов. Затруднение состояло в том, чтобы найти подходящий железный прут. Если удастся согнуть из этого прута коленчатый вал, то можно поехать, вращая его ногами, как велосипед. Задача оказалась неразрешимой. Однажды задумали путешествовать. Взяли большую сковороду, большой ржавый кинжал без рукоятки и отдельно медную рукоятку явно от другого клинка, запаслись хлебом, отрезали ветчины и подались в направлении оврага Городня. За ригами сообразили, надо подшибить курицу. Послали меня. Кур поблизости не оказалось. На помощь прибежал Вася Крючков. Сшибли гуся и возвратились в стан с добычей. В овраге уселись на лужайке посредине оврага и начали ощипывать этого гуся, только пух полетел. А тут бабы идут из Петрова на завод. Мы отбежали на