вяленым мясом, пить горячий отвар из обжаренного цикория, чтобы согреться и оставаться бодрой весь день, смеяться над простецкими шуточками и рассказывать, сидя у костра, непристойные анекдоты, спать в поле, под полным звезд небом, завернувшись в мохнатое одеяло, сгребать навоз в яму для перегноя, перегонять в хорошую погоду стада с пастбища на пастбище, а в дожди укрывать коров в сарае и кормить их душистым сеном. От напряженной и кажущейся бесконечной рутинной работы руки девушки загрубели, а кожа покрылась загаром; она чувствовала, как мышцы ее наливаются силой.

Работники на ферме были взбудоражены вторжением льуку и делились друг с другом самыми нелепыми слухами. Тэра пыталась успокоить их, не раскрывая при этом, кто она такая. То была задача сродни фокусу, к тому же девушку постоянно угнетал страх, что, если она и способна докопаться до самородка информации, способного все изменить, это может произойти слишком поздно.

Тэра узнала, каким чудом является сложно устроенный желудок коровы и какую бдительность нужно проявлять, следя за тем, что туда попадает. Нельзя кормить скотину любыми доступными растениями и надеяться на лучшее. Переход с одной смеси трав или сена на другую должен осуществляться постепенно и с осторожностью, иначе животные могут пострадать от вздутия или отравления. Что хорошо людям, не обязательно будет полезно коровам. С многокамерным желудком нужно обращаться бережно, следует внимательно изучать коровий помет, чтобы делать выводы о ходе таинственного процесса пищеварения, посредством которого трава и солома превращаются в молоко.

К тому времени, когда принцесса готова уже была вернуться в Гинпен со своими находками, в голове ее созрел план, которым она весьма гордилась.

* * *

Дзоми Кидосу между тем билась над решением загадки, каким образом гаринафины обращают воспламеняемый газ в огненные языки.

В пламеметах маршала поджог происходил при помощи фитиля, но осмотр ротовой полости и верхних отделов пищеварительного тракта гаринафина не выявил органа, способного осуществлять такую функцию. Не обнаружилось также и чего-то вроде кремня, чтобы высекать искру.

Остальные ученые высказывали сложные теории, призванные объяснить феномен огненного дыхания: возможно, тела животных выделяют нечто вроде самопроизвольно воспламеняющегося секрета; или же гаринафины научились скрежетать зубами с такой силой и скоростью, что в результате получается необходимая температура – так заблудившиеся в лесу путники разводят костер при помощи трения палочек друг о друга. А может, звери способны сфокусировать попадающий в глаза солнечный свет, подобно изогнутым зеркалам древнего Хаана, и направить лучи внутрь черепа?

Ни одна из этих гипотез не нашла никакого подтверждения в анатомии гаринафинов. Постепенно большинство ученых оставили эту загадку как не имеющую решения и занялись изучением других – дай-то боги, более податливых – тайн гаринафинов.

Но Дзоми не отступалась. Она адресовала «предусмотрительным» просьбу собрать все возможные сведения о любых отличных от традиционных способах разведения огня, в надежде узнать нечто такое, что приведет к прорыву.

Глава 54

Дафиро обращается за помощью

Тан-Адю, четвертый месяц двенадцатого года правления Четырех Безмятежных Морей

Дафиро Миро прибыл на Тан-Адю. Двадцать лет минуло с тех пор, как нога его в последний раз ступала на эти самые южные из островов Дара. Верный обещанию, данному вождю Кайзену в обмен на вызов крубенов в помощь повстанцам, император Рагин категорически запретил развязывать войну против адюан. В течение двух минувших десятилетий единственными дара, появлявшимися в этом архипелаге, были торговцы и миссионеры, а время от времени сами адюане, в поисках приключений, отправлялись вместе с гостями на другие острова, чтобы удовлетворить любопытство по отношению к внешнему миру.

Жизнь на Тан-Адю медленно, но верно менялась: теперь в домах некоторых адюанских вождей можно было найти изделия из фарфора, из покрытого лаком дерева и даже из шелка. Сам вождь Кайзен скрепя сердце согласился нанять в Дара писца, чтобы тот записывал историю и легенды его народа, создавая тем самым хранилище более надежное, чем устное предание. Подобные перемены вызывали жаркие споры среди старейшин и простых людей, но в любом случае происходили они по воле самих племен, а не были навязаны под угрозой завоевания.

Вождь Кайзен, овладевший наречием дара в достаточной степени, чтобы не нуждаться более в услугах переводчика при разговоре с посланцами императора Рагина, радушно принял Дафиро.

– Здоров ли Большой вождь? – осведомился Кайзен, и уголки его губ приподнялись в лукавой усмешке. – Помнится, впервые оказавшись здесь, он произнес пламенную речь о необходимости свержения тирана Мапидэрэ. Но в конце концов, насколько я понимаю, не устоял перед соблазном и сам стал Большим вождем?

Дафиро обиделся, услышав такой упрек в адрес своего господина.

Кайзен рассмеялся:

– Да я шучу. Приятно видеть, что люди Куни Гару преданы ему, как и раньше. Благодаря ловким торговцам из Дара весть о мире и процветании под скипетром императора Рагина проникла даже на столь отдаленные острова, как эти, и достигла моих старых ушей. Нет никакого стыда в стремлении к власти, покуда правитель употребляет ее на благо народа. К тому же Куни всегда держал свое слово не вмешиваться в жизнь адюан, и я это ценю.

– Император в смертельной опасности, – сказал Дафиро. И поведал вождю обо всем, что случилось в Дара после прихода льуку.

– Неужто все так плохо? – задумчиво протянул Кайзен. – Ты полагаешь, что шансов на победу нет? Куни Гару и его советники, особенно Тору-ноки, всегда были очень изобретательны.

Дафиро опустил голову.

– Мастер Луан Цзиа, именуемый теперь Цзиаджи, умер, пожертвовав жизнью в последней попытке остановить льуку. Маршал Гин Мадзоти, величайшая из полководцев, под началом которой мне доводилось служить, говорит, что надежды нет.

– Итак, ты пришел к нам за помощью?

Дафиро кивнул:

– Я убедил маршала позволить мне попробовать. Если однажды великие крубены помогли императору Рагину взойти на престол – воистину, этот эпизод запечатлен на знамени Дара, – то, может, они снова придут на выручку императору и его народу в эти темные времена.

– И зачем же Тан-Адю вмешиваться в эту войну?

– Льуку намерены не просто завоевать нашу империю, но поработить ее. Я рассказал тебе о том, как жестоко ведут себя захватчики. Острова Дара прикрывают сейчас Тан-Адю, как губы, прячущие зубы от ледяного ветра. Но если не будет губ, разве зубам не станет холодно?

Кайзен смежил веки и задумался, попыхивая роговой трубкой. Дафиро ждал, затаив дыхание.

Наконец вождь открыл глаза:

– Боги Дара не подали знака, говорящего об их воле?

– Как тебе известно, боги Дара поклялись не вмешиваться в дела смертных, по меньшей мере прямо.

– Но это произошло уже после войн Диаспоры. Боги