– Брайс! – пошатнувшись, крикнула ее мать.

Но Брайс не теряла ни секунды. Она мысленно приказала Рогу оборвать связь и разрушить мост между мирами. Последнее, что успела увидеть Брайс, была тьма – сила Ризанда, – ударившая в окна комнаты Несты, разгневанное лицо Эмбер и Рандалла, потянувшегося к винтовке…

Вновь появились снег и туман. Разлом закрылся. Ее родители остались по другую сторону его.

У Брайс подгибались колени. Хант взял ее под локоть:

– Нужно выбираться отсюда.

Итак, в ее арсенале были Маска, Рог, звезда Тейи, меч и кинжал. Этого должно хватить, чтобы одолеть живых богов.

– Брайс, нам нельзя здесь задерживаться, – уже с бо́льшим напором произнес Хант. – Ты можешь телепортировать нас к стене?

Брайс испытывала облегчение, зная, что теперь ее родители в другом мире, среди честных и порядочных фэйцев. Однако мать ей этого вовек не простит. И Рандалл тоже. Не только за насильственное перемещение в другой мир, но и за оставленного на Аваллене Коппера.

– Этого еще не хватало, – прошипел Хант и заслонил собой Брайс.

Из тумана вынырнула Гарпия. Белая одежда делала ее неразличимой на фоне снега. Даже ее черные крылья были покрашены в белый цвет, чтобы сливаться с ландшафтом.

Среди клубящегося тумана Гарпия выглядела столь же отвратительно, как и во дворце астериев. Но ее лицо… В лице воскрешенной не было ничего живого, ничего даже отдаленно осмысленного. Она была оболочкой. Призраком, в чью миссию входило только одно: убивать.

78

Все надежды Тариона на успех умерли, не успев расцвести. Дочь Речной Королевы, как маленькая, уселась на колени матери и заревела.

– Ты женился вот на этой?

Ничего другого сквозь ее всхлипывания Тариону разобрать не удалось.

Сатия молча смотрела на девицу. Та вела себя совсем не как принцесса, пытаясь разжалобить мать и повернуть ситуацию в свою пользу. Речная Королева гладила ее по темным волосам, шептала ласковые слова, а глаза были полны нескрываемой ненависти к Тариону.

– Я… – произнес Тарион и тут же закрыл рот, не в силах найти нужные слова.

Услышав его голос, дочь Речной Королевы подняла на него заплаканное лицо. Река за стенами Голубого Двора дрожала, сотрясая стены подводного здания.

– Ты продался фэйской шлюшке? – Дочь Речной Королевы принюхалась к Сатии. – От нее так и разит землей. Там нет ни капельки воды. И тебя это устраивает?

Сатия с каменным лицом выслушала оскорбления. Пусть Тарион видит, как с ней обращались в фэйском мире. Он понял намек, и ему это очень не понравилось. Если Сатия смолчала, он молчать не собирался.

– Ее магия помогает выращивать деревья и цветы. Красивые, полные жизни. Топить и подавлять – не по ее части.

Дочь Речной Королевы медленно сошла с материнских коленей.

– Ты смеешь говорить со мной в такой манере?

Тарион вдруг понял: с него довольно. Довольно капризов избалованной девицы и гнева ее мамаши. Он был сыт этим по горло.

– Здесь посмотришь в окно – тишь да гладь. Собеки вам не страшны. А в Истросе стоят имперские военные корабли! Луга Асфоделя превращены в дымящиеся развалины! Там на улицах до сих пор лежат тела убитых детей, которые не успели убрать, потому что не хватает рук!

Он еще никогда и ни на кого так не кричал. Тем более на свою бывшую правительницу и ее дочь.

Но он не мог остановиться. Гнев и отчаяние так и рвались из него.

– А тебя волнует лишь бывший жених, которого не удалось захомутать и сделать мужем! До трупов детей среди развалин тебе нет дела! Ты льешь слезы только по себе!

Сатия пристально смотрела на Тариона, давая ему понять, что его вспышка чревата непредсказуемыми последствиями, но он продолжал, обращаясь теперь к Речной Королеве:

– Брайс послала меня просить о помощи. К ее просьбе я добавляю свою. Я прошу тебя не как русал, не как бывший подданный Голубого Двора, а как житель Города Полумесяца, любящий свой город. Ни одно место на суше Вальбары не выдержит надвигающейся бури. Только здесь, на дне, можно пережить хотя бы основной удар. Дай пристанище детям Города Полумесяца. Дай им шанс уцелеть. Если не хочешь пускать сюда взрослых беженцев, возьми их детей.

– Нет! – сердито всхлипнула дочь Речной Королевы. – Ты поиграл мной, а потом бросил. У тебя нет права просить мою мать о чем-либо. Голубой Двор не станет тебе помогать.

– Я виноват перед тобой, – признался Тарион. – Виноват, что поддался страсти, потом долго морочил тебе голову, а когда спохватился, было слишком поздно. Я все эти годы не знал, как поговорить с тобой, не мог повести себя по-взрослому, и я очень жалею об этом. Я не должен был вести себя как юнец. Мне стыдно за то, как я обращался с тобой… да и с другими тоже.

Принцесса сердито смотрела на него и шмыгала носом.

– Я вообще не собирался жениться на Сатии, – продолжал Тарион. – Я это сделал, чтобы спасти ей жизнь. Бывший авалленский король Морвен насильственно склонял ее к браку с фэйским негодяем, угрожая в случае отказа вышвырнуть с острова. Покинув остров, она сразу попала бы в руки астериев и погибла. Выбор у нее был невелик: или брак, или вон с Аваллена. И тогда я предложил ей выйти за меня. Это был мой долг перед покойной сестрой, которой никто не пришел на помощь. Наш брак с Сатией еще ничего не говорит о моих чувствах к ней и к тебе.

– Ты еще скажи, что эта фэйская красотка совсем не трогает твое сердце! – язвительно бросила ему принцесса.

– Да, – честно ответил Тарион. – Я…

А ведь дочь Речной Королевы права: Сатия действительно была красивой. Но красота тогда никак не влияла на его решение ей помочь.

– Я видел перед собой лишь женщину в беде и протянул ей руку помощи.

Его слова еще сильнее разозлили принцессу.

Дальнейшие слова Тарион произносил уже дрогнувшим голосом.

– Если вы дадите пристанище горожанам, если укроете их от рукотворной бури астериев… и если потом я останусь в живых… – Он выдержал пронизывающий взгляд принцессы. – Тогда я разведусь с Сатией и женюсь на тебе.

Сатия резко повернулась к нему. Тарион отвел взгляд, представив, что́ думает о нем жена. «Бросил ее. Потом бросишь меня».

Дочь Речной Королевы продолжала шмыгать носом, словно ребенок, успокаивающийся после истерики.

– Согласна. Когда ты с ней расстанешься, я выйду за тебя.

– Нет, не выйдешь, – громогласно возразила Речная Королева, и от звука