и знали, в какой из групп у нас есть узкие специалисты — минеры, снайпера, талантливые командиры групп — и могли совместить наши знания и умения. Но самым важным было то, что с меня сбросили груз невероятной ответственности за результаты. Теперь этот груз делился поровну, и это было счастьем.

Мы с Володей договорились, что всей хозяйственной деятельностью я буду заниматься ночью — за исключением экстраординарных случаев. А ночные дежурства мы можем разделить поровну. Он работает до двух ночи, а я работаю с двух до семи. Но в реальности спали мы с ним по два-три часа. На сон разделение обязанностей никак не повлияло. Со сменой должностей в нашей фронтовой жизни ничего не изменилось. Его официальное назначение помогло нам работать более эффективно и даже сблизило нас как людей.

Вторая попытка захода в Бахмут (Артемовск)

Не успели мы обговорить детали по совместному управлению подразделением, как поступила команда от командира пробовать заходить еще раз. Если первый раз мы тревожились от неизвестности, то теперь тревога была обоснована знаниями, что противника много, и он мотивирован и готов к встрече с нами. Альтернатив особых не было, и мы решили заходить так же, как и в первый раз, но с учетом предыдущих ошибок. Украинцы тоже, видимо, учли свои ошибки. Мы не знали, какие подразделения нам противостоят, но по данным разведки было ясно, что тут винегрет из подразделений, залитый сверху борщом. Противник, при этом, был не менее достойный чем 24-я ОМБр.

Второй штурм мы начали с активного обстрела первой линии домов, чтобы дать подползти двум штурмовым группам как можно ближе к улице. В группе, которая пыталась зайти в Бахмут, впереди шла тройка бойцов, которых сзади прикрывала двойка. Украинцы дали им подойти вплотную к дороге, а, когда они попытались заскочить в дом, срезали всех троих из пулемета. Их безжизненные тела, как мешки, повалились на асфальт дороги и остались лежать там, где их застигла смерть. Два бойца прикрытия так и остались в посадке, оправданно не рискуя бросаться на пулемет. За несколько дней укропы накопали траншей и устроили скрытные пулеметные гнезда, которые хорошо обороняли подход по дороге от базы.

Второй группе, которая заходила через огород, повезло больше, и первые четыре бойца, у которых был пулемет Дегтярева, успели ворваться в дом, а последнего убил пулеметчик. Его тело успело упасть в дом, а ноги остались торчать наружу. Тут же в этот дом прилетел заряд из гранатомета, убив еще двоих. Дом загорелся, и в нем нельзя было оставаться долго. Атака захлебнулась, не успев начаться.

— Командир, дом горит, что нам делать? — вышел на связь «Лэнд».

— Попробуйте перескочить в соседний дом через боковое окно. Двигайтесь, не сидите!

— Блядь, — услышал я в рацию, и «Лэнд» отключился.

Им удалось сделать этот маневр и закрепиться в соседнем доме. Но у них было недостаточно боеприпасов, так как рюкзак с гранатами был у парня, которого убило на дороге.

— Командир, нам бы БК. Нас тут зажали, а гранат штук восемь осталось. — шептал «Лэнд». — Слышу украинскую речь прямо в соседнем огороде.

— Сейчас попробуем вам доставить их как-то.

Я связался с командиром группы прикрытия и объяснил ему ситуацию. Он все понял и попросил минуту, чтобы найти добровольца. На прорыв отправили «Нежелю». После того случая, когда он с гранатами спускался в подвал, я выяснил, что он был «пятисотым»: по прибытии в расположение он струсил и отказался выносить раненых. Командир группы и пацаны объяснили ему, что тут так не принято и это «западло». И вообще опция с кнопкой «Не хочу! Отменить контракт» на передке не существует. Отказываться вытаскивать из боя своих боевых товарищей — это хуже смерти. Это преступление, которому тут нет оправдания, потому что завтра ты сам можешь быть на месте «трехсотого», и ты должен быть уверен, что твое тело, живое или мертвое, будет найдено и доставлено домой. Он принял это к сведению и обещал исправиться и искупить свою вину героическими поступками «за людей».

«Нежеля» был пятидесятилетним «пересидком», который сидел по сто пятой статье с малолетки. В общей сложности он отбыл в зоне больше тридцати лет. Присев за убийство, он «раскрутился» в зоне еще за одну мокруху. Когда он освободился через двадцать лет, он начал пить и в пьяной драке вновь убил человека. На момент подписания контракта с ЧВК у него за душой числилось три покойника. Пацаны загрузили ему в рюкзак сорок гранат, и командир показал ему самый короткий маршрут, которым он мог пробраться в дом.

— «Констебль», «Нежели» решил окончательно искупить вину перед товарищами и согласился отнести БК.

— Добровольно?

— Так он же с «понятиями» человек, не первоход. Сказал: «Пацан сказал. Пацан сделал!». И выдвинулся.

— Мужик.

Я с «Пегасом» и Володей наблюдали с коптера, как он выбрался из лесопосадки и, пригибаясь от свистящих над ним пуль, подобрался на минимальное расстояние к дороге. Перекрестился и побежал вперед, пригибая свою фигуру к земле. Он выскочил на дорогу, где лежали трое убитых пацанов, забрал у одного из них рацию с автоматом и побежал к дому. В течение минуты он преодолел семьдесят метров открытого простреливаемого пространства и невредимым забежал во двор дома. Я в очередной раз не верил своим глазам, следя за его передвижениями.

— Как думаете, это чудо Господне или он просто везучий? — спросил я вслух.

— Это война, и тут логика не всегда работает, — просто сказал Володя.

— Алло! Алло! Я «Нежеля», я в доме, — послышалось в рации.

— «Нежеля», ты красавчик!

Дом с пацанами с трех сторон окружало около двадцати человек противника. Мы видели с коптера, как пятеро из них пытались зайти во фланг и отрезать их и от дороги.

— «Лэнд», держите сектора и бросайте гранаты из окон, как только услышите их переговоры или шепот. Просто по-сомалийски гасите с автоматов, — командовал им «Горбунок». — Главное, чтобы они к дому не подползли.

Они отстреливались примерно в течение получаса и стало понятно, что им там не удержаться. Нельзя было обеспечить им поддержку артиллерией без риска попасть в них. Мы приняли решение выводить бойцов. Накидав, как и первый раз, дымов для прикрытия, мы дали им возможность по одному выбираться из дома сквозь шквальный огонь противника. «Лэнду» в процессе отступления пуля прострелила руку, а второму бойцу одна пуля пробила ногу, а вторая попала по касательной в шлем, застряв в нем и содрав кожу со лба. Они успели добежать до посадки и