Подойдя поближе к витрине, чтобы рассмотреть ее получше, я замечаю небольшую вывеску, примостившуюся в углу. “Открываемся в десять”, - гласит надпись, сопровождаемая грубым наброском часов со стрелками, установленными на десять. Я смотрю на время на своем телефоне и понимаю, что у меня есть еще час.

Отвернувшись от салона, я решаю посмотреть, открыта ли в это время художественная студия. Направившись к набережной, я подхожу к фасаду здания, где находится галерея. С этой стороны выставлено множество произведений искусства, различные цветовые пятна на холстах притягивают взгляд. Каждая работа прекрасна по-своему.

Звенит колокольчик, когда я толкаю стеклянную дверь, и изнутри открывается вид на пляж и разрисованные доски для серфинга в задней части большого открытого пространства.

— Подойду через минуту, — раздается голос из-за стены, которая, кажется, разделяет пространство.

Продвигаясь в этом направлении, я прохожу мимо перегородки и вижу пространство, открывающееся навстречу бьющейся воде. Большие стеклянные двери сдвинуты в сторону, чтобы обеспечить непрерывное пространство между пляжем и магазином.

Сбоку находится множество досок для серфинга в процессе покраски, а несколько стульев и мольбертов установлены лицом к открытой задней части здания.

В центре пространства спиной ко мне стоит мужчина. По намекам на татуировку под его разорванной майкой я понимаю, что это тот самый художник, которого я видела рисующим накануне вечером. Он что-то распыляет на одном из холстов, установленных на мольберте. Работы здесь совсем не похожи на те, что в галерее у входа, что заставляет меня предположить, что не он создал их все.

Когда он поворачивается, чтобы отставить баллончик в сторону, он замечает меня в дверях и расплывается в улыбке. Я немного ошеломлена, и мне приходится скрыть свою реакцию. Сквозь его черные волосы при движении проступают блики, почти как на шкуре волка. Его улыбка открывает ямочки на щеках, которые, я уверена, привлекают внимание многих женщин. Он — красив, и, если бы не щетина на челюсти, его можно было бы назвать симпатичным парнем.

Но меня поражают его глаза, хотя я полагаю, что он постоянно получает такую реакцию. Один из них карий, а другой — голубой. Я слышала о гетерохромии, но никогда раньше не встречала человека с такими глазами.

— Привет, — приветствует он, его голос теплый и располагающий, с легким английским акцентом, который я не уловила, когда он говорил раньше. — Добро пожаловать в мою скромную студию. Я Честер. Вас интересует экскурсия или вы хотите купить что-нибудь из произведений искусства?

— Привет, я Тэйлор, — отвечаю я, проходя дальше в студию. — Я только что переехала на остров и хотела осмотреть местные достопримечательности. Ваша работа невероятна. — Я указываю на экспонаты, расставленные по комнате.

— Спасибо, Тэйлор, — говорит Честер, и на его лице появляется уверенное выражение.

Я киваю в сторону картины, которую он только что закончил рисовать аэрозолем.

— А эти сделаны кем-то другим?

Честер смотрит на работы, и его губы растягиваются до предела.

— Должен ли я считать, что вы не фанат моих последних работ?

Мои глаза расширяются, когда я понимаю, что, вероятно, только что не очень тонко оскорбила его.

— О, я не имела в виду…

Он смеется и отмахивается от меня, подхватывая работу, чтобы перенести ее в другой конец комнаты.

— Я шучу. Это не мое. Я провожу здесь занятия по вечерам два раза в неделю для туристов.

Я облегченно вздохнула, улыбаясь его непринужденному поведению.

— Это здорово. Возможно, мне тоже стоит прийти и попробовать свои силы. Хотя я не уверена, что у меня что-то получится.

Честер усмехается, откладывает холст и снова поворачивается ко мне.

— Все дело в том, чтобы получать удовольствие и выражать себя. Ты удивишься, что можешь сделать, если отпустишь все и будешь просто наслаждаться процессом.

Есть что-то в том, как он это сформулировал, как будто он говорит не совсем о живописи.

Я не знаю, из-за его глаз мне вдруг становится не по себе или из-за их выражения. Но так же быстро, как это чувство появляется, оно снова исчезает. Честер, как и многие другие на этом острове, кажется, скрывает что-то под своим дружелюбным лицом. Очевидно, что в нем есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

— Возможно, я соглашусь, — отвечаю я с улыбкой, искренне заинтригованная идеей попробовать свои силы в живописи. — Самовыражение — это как раз то, что мне сейчас нужно.

Честер кивает, в его разноцветных глазах мелькает веселье.

— Когда будете готовы, студия открыта. Не стесняйтесь, заходите в любое время.

— Спасибо, я ценю это, — говорю я, оглядывая работы, выставленные по всей студии. Кажется, что каждое произведение рассказывает историю, запечатлевая моменты и эмоции в ярких деталях.

Он внимательно наблюдает за мной, как будто оценивает, насколько реален мой интерес.

— Хочешь посмотреть мои последние работы?

— С удовольствием, — отвечаю я с искренним любопытством.

Честер ведет меня в ту часть студии, где выставлено несколько готовых полотен. Каждое изделие яркое и полное жизни, со сценами пляжа, океанских волн и местной дикой природы. Яркие цвета и впечатляющие детали.

— У тебя настоящий талант, — говорю я, любуясь картиной серфингиста, ловящего огромную волну.

— Спасибо, — отвечает Честер с довольным видом. — Я рисую с детства. Красота острова — постоянный источник вдохновения.

Я поворачиваюсь к нему лицом, и мое любопытство разгорается.

— Ты когда-нибудь работаешь допоздна? Мне показалось, что вчера поздно вечером я видела, как кто-то рисовал в окне верхнего этажа.

Улыбка Честера на мгновение гаснет, но он быстро приходит в себя.

— Да, иногда я теряю счет времени, когда в ударе. Лучше всего я работаю ночью, когда тихо и умиротворенно.

— Это понятно, — говорю я, запоминая информацию. Его секундная заминка интригует меня еще больше, и я решаю копнуть поглубже. — Здесь ли произведение, над которым ты работал прошлой ночью? Я бы хотела увидеть что-то, что я видела в процессе создания.

Он тихонько смеется, но в выражении его лица появляется намек на какую-то настороженность.

— Нет, та серия намного отличается от этих. Не совсем для туристов.

Мы долго стоим и смотрим друг на друга, прежде чем он заговаривает снова, и его ухмылка становится более дьявольской, а очарование — скорее расчетливым, чем искренним.

— Может быть, я, в конце концов, покажу тебе эту серию.

Колокольчик над дверью снова зазвенел, оповещая об очередном посетителе галереи. Я поворачиваюсь и вижу, как входит пожилая пара, в голосах которой звучит восхищение, когда они обсуждают выставленные картины. Честер бросает на них быстрый взгляд, затем снова переводит его на меня с понимающим видом.