16

Журналисты спрашивали, как чувствовал себя лоцман Данилин на мостике. Он ведь понял, что авария устроена намеренно.

— Безусловно, — ответил Данилин.

— И вы не боялись? — подал голос Баркли. — Этот капитан выглядит форменным фашистом. И вообще… Они же могли черт знает что сделать с вами.

Данилин засмеялся:

— Признаться, я как-то не думал об этом… В те минуты, во всяком случае, нет.

Два журналиста в переднем ряду недоверчиво переглянулись.

— Если не верите — дело ваше, — сказал Данилин с досадой, и газетчики засмеялись.

— Интересно, — подал голос Баркли, — что все-таки заставляло вас? Отвечает за судно капитан. Вы имели возможность попросту выйти из неприятной компании. А вы еще сунулись в озеро…

— Ерунда, — усмехнулся Данилин. — Моряк в озере не утонет.

Газетчики дружно заскрипели перьями. Баркли — его настойчивость будоражила Данилина все время — не успокоился:

— Но вы нам не объяснили… Что вас все-таки заставляло?

— Ах, вот вы о чем…

От усталости ему было нелегко склеивать английские фразы, да и наивен был вопрос, сердил своей наивностью.

— А я, знаете, захватил канал в свою собственность. Пакет акций! Получаю миллионы…

В зале грохнули. Баркли захлопал.

— Ну, видите, вы же поняли шутку… Тогда поймите и другое, нешуточное…

Когда Данилин кончил, вопросы хлынули снова.

— Вы давно в Африке?

— Сколько вам платят?

Один журналист — юноша араб, застенчивый, — тихо спросил, нравится ли Данилину канал.

— Ну, по мне… воды маловато. Я ведь привык к морю.

Данилин ловил ободряющие улыбки, дружеский смех от всего сердца. Он говорил, удивляясь собственной непринужденности. Надо же, целая пресс-конференция!

Баркли, на правах знакомого, задержался.

— Спасибо вам, — сказал он. — Здо́рово, что есть такие люди, как вы!

— Ничего особенного, — бросил Данилин.

— Редактора моего вы, конечно, не устраиваете. Это факт. А Патрик — его величество старший брат, — он сказал бы, что я вас выдумал. Кстати, Сурхан должен быть здесь, на «Тасмании».

— Кто? — вздрогнул Данилин.

— Человек, который в вас стрелял. Меня заинтриговала эта история. Сурхана видели в Порт-Хараде, и…

— Слушайте… — Данилин задохнулся от неожиданности. — Надо немедленно…

Перед ним, словно в блеске молнии, осветился рулевой араб, белки его глаз, его немая речь, то яростная, то просящая… Что если это он, Сурхан!

Прыгая через скамьи. Данилин кинулся на улицу. «Тасмания» стояла у причала как вкопанная, тусклая и понурая в хороводах песка. Хамсин, кажется, разошелся по-настоящему. На причале было людно. Данилин узнал чиновников из комиссии, изучающей последствия аварии. Были и военные, в форме пограничников. У трапа Данилина остановил офицер с медным полумесяцем на фуражке.

Данилин назвал себя.

— Да, я знаю вас, мистер Данилин. — Офицер расцвел. — Вам что-нибудь нужно?

— На судне есть один матрос… Его зовут Сурхан.

Данилин смешался: надо же объяснить, что ему нужно от Сурхана, от человека, который стрелял. Во-первых, видеть его, а затем… Понять, что он за человек. Понять, в чем же дело…

Офицер кликнул товарища. Данилин, сжигаемый нетерпением, ждал, пока они советовались по-арабски — нестерпимо долго, длинными, старательными фразами.

Наконец второй офицер щелкнул каблуками и представился:

— Майор Саллах. Мне очень приятно. Мы друзья, да? — Он обнажил в улыбке зубы. — Сурхана Фаиза на судне нет.

— Но… он был?

— Да, был. Капитан сказал: Сурхан сошел на берег. Но это невозможно. Мы смотрели… Мистер лоцман, вы видели его на «Тасмании»?

— Я… право не уверен, он был на мостике… если это действительно он…

Майор отстегнул кожаную сумку и протянул Данилину маленькую, в паутинке трещин, фотографию. Майор неловко держал ее крупными пальцами, темными от табака.

— Узнаете? — спросил майор.

— Да.

— Простите, мистер Данилин, еще один вопрос… Вы очень нас обяжете…

— Пожалуйста.

— Когда вы были с ним на мостике последний раз?

— Вчера… Да, на полуденной вахте, с двенадцати… Я думал, что он заступит еще раз, вечером. Но вместо него вышел другой.

— Спасибо, мистер Данилин.

— Не за что. Желаю вам, — он улыбнулся, глядя в простое, крестьянское, с массивными чертами лицо майора, — желаю вам разыскать его.

— Воля аллаха! — ответил пограничник.

В тот день Данилин ничего больше не узнал о судьбе Сурхана — человека, который стрелял.

Спросить майора, по какой причине ищут Сурхана, Данилин постеснялся.

В Джезирэ его ждали новости: ночью арестовали капитана Азиза. Эльдероде скрылся, бросив почти все свое добро.

Прошли недели, месяцы. Сурхан не вернулся домой: человек, который стрелял, пропал бесследно.

* * *

Самолет повис над синей бездной. Берег выскользнул из-под крыла, исчез в дымке и превратился в длинное облако. Вере показалось, что ИЛ-18 покинул земную планету и летит прямо к солнцу.

— Средиземное море, — объявила стюардесса.

У самого окна сидит Марьяшка. На голых загорелых коленках она держит пучок веток. Это хна, дерево древних царей. Ветки торчат из гербария, лежащего на столике, из мохнатого пальто Марьяшки, готового для встречи с русским сентябрем.

— И где он наломал столько! — смеется Вера. — По всему Джезирэ, наверно.

Ветки принес Баркли — большую, душистую охапку. «Миссис Вере на прощание, африканский аромат, самый ее любимый».

Вера перебирает маленькие беловатые цветочки. Они чем-то напоминают ландыши.

Баркли не обделил и Данилина, сунул ему ветки в нагрудный карман пиджака. Данилин смутился, — он не привык получать цветы.

Берег Африки уже почти растаял позади, длинное облако стало едва видимой черточкой. Однако Данилин все еще в Джезирэ. Ему странно слушать стюардессу. В Москве ранние холода, десять градусов. Нет, не верится, — есть только жара, солнце. И непонятно, зачем вылезли из гардеробов и висят в самолете демисезонные пальто и куртки.

Еще не улеглись волнения последних дней в Джезирэ — Данилин сейчас опять переживает их.

Из комнат вынесли всю мебель, больно было смотреть на голые стены коттеджа, как на друга, ставшего равнодушным. Зияла вмятина на стене, след пули, и будила прошлое.

Это неожиданное чувство незавершенности… Он спрашивал себя: откуда оно? Ведь срок службы закончен, работа выполнена, в личное дело подшиты благодарности за спасение «Тасмании». Есть даже награда от правительства республики. Советский лоцман Данилин, в труднейших условиях, не растерявшись…

Так чего же еще? Можно спокойно лететь домой. Вернуться на родную Балтику…

В последние дни все события, все лица предстали с необыкновенной отчетливостью, как в зеркале. Но какова же судьба Сурхана? Что натворили Азиз и Эльдероде? Спросить бы у Баркли. Но в те дни его не было. После первого визита Баркли часто заходил, пригрелся у очага. Данилин уже не стеснялся спорить, стал обращаться с Баркли попросту, без церемоний.

Баркли изливал душу: в редакции им недовольны, диверсию на «Тасмании» замолчали, а чем не сенсация! Ждать увольнения Баркли не стал, распрощался первый