меня мучает, – признался Лаврентий Фомич. – Нужно срочно решить, как его вызволить оттудова… Я имею в виду Хованского.

– Согласен!

– Может, у тебя, философ, есть какие-то оригинальные идеи на сей счёт?

– Есть, конечно.

– Будь добр, раскрой карты!

– Я, с вашего разрешения, хочу проверить одну гипотезу, – осторожно оглядываясь по сторонам, сказал Яра. – Но потом, чуть позже, если можно, конечно…

– Не возражаю. А сейчас?

– Сейчас у нас по плану – встреча. Подозреваю, что неожиданная встреча со старым «другом». Оружие у нас имеется?

– Ну да… По нагану – у меня и у тебя… Плюс Стёпушкина трёхлинейка в автомобиле. Мой водитель с ней ладно управляется: с двадцати метров – прямо в яблочко попадает. Да так, что косточки вылетают, а шкурка остаётся.

– Мастер!

– Ну да… Эй, Вася, бери винтовку – и бегом к нам! – приказал нарком и, не расслышав ответа, повторил: – Бегом!

– Слушаюсь!

– Отставить! – неожиданно распорядился учёный. – Запомните, товарищ водитель, одну чудесную армейскую мудрость – ей я руководствуюсь всю жизнь.

– И какую же?

– Не спеши выполнять приказание, ибо оно вскоре может быть отменено!

– И что мне делать? – озадачился Василий.

Ну а Цанава молча и с любопытством посматривал на Ярослава.

– Ничего, – спокойно пояснил тот. – Просто заведите машину и ждите. Возможно, вскоре нам придётся отбыть в одно место. К счастью, это недалеко. – Он повернул лицо к ксёндзу: – Скажите, батюшка, а где нашёл приют ваш многоуважаемый диакон?

– Да здесь, совсем рядом, у одной вдовушки…

– Садитесь, прокатаетесь вместе с нами.

– Надолго?

– Покажете дом и будете свободны.

– В таком случае, лучше обойтись без машины. Он там, – священник ткнул пальцем в сторону стройного ряда одинаковых деревянных домиков – убогих и неказистых. – Через две хаты!

– Что ж, вперёд, друзья! – доставая наган, тихо распорядился Ярослав.

– Вася, глуши машину – и дуй за нами! – откликнулся на его призыв Лаврентий Второй.

18

Плечов обнажил ствол и уже собирался ворваться в настежь распахнутую дверь вдовушкиной обители (Лето! Жара!), когда Цанава надумал умерить его прыть.

Мотивация при этом была железной:

– Не дай боже, с тобой что-то случится; батоно Лаврентий мне башку снесёт! – заявил нарком и после небольшой паузы добавил: – Я первый, остальные – за мной!

Однако и такое решение не встретило всеобщей поддержки. На сей раз заупрямился Василий.

– Нельзя так, товарищ нарком – больно важная вы личность для нашей великой Родины…

– А ты что предлагаешь? – хмыкнул Лаврентий Фомич. – Может, подкрепление вызвать? Взвод, а то и роту. Не слишком жирно на одного диакона?

– Пускай первым идёт пан настоятель, – изложил свою идею водитель. – Думаю, ему, с Божьей помощью, будет несложно убедить диакона сдаться: «Так, мол, и так, дом полностью окружён войсками; иного выхода у тебя просто нет»!

– Да с чего ты решил, что этот поп будет обязательно сопротивляться? – удивился Цанава. – Рисковать зря, конечно, не стоит, но и придумывать чёрт те что смысла не вижу.

– Боюсь, что добром эта встреча не закончится, – оперативно высказал свои мысли Ярослав. – Есть у меня почему-то подозрение, что этот диакон – старый мой знакомец Пчоловский… А он – человек опытный и предельно осторожный, его на мякине не проведёшь.

– Ты говоришь с такой уверенностью, будто знаешь его сто лет, – недоверчиво покосился на учёного Лаврентий Фомич.

– Чуток меньше, конечно, но в принципе немало… Да и вы, товарищ нарком, с ним, как ни странно, тоже знакомы.

– А… Пчоловский… Как я мог запамятовать? Это же тот тип, который всё время вставлял нам палки в колёса во время твоего первого пришествия в эти места!

– Вот видите – память прорезалась…

– Не злорадствуй, Цицерон. Говори дальше, не задерживай народ.

– В случае малейшей опасности, Марек без колебаний возьмёт священника в заложники и, прикрываясь его телом, уйдёт в лес… Ищи его потом – свищи! Не станем же мы стрелять в мирного, безвинного человека?

– Давайте-ка я попробую решить эту проблему, – неожиданно предложил свой собственный выход из положения, вроде бы глуповатый, но, как оказалось, очень мужественный служитель баранки и ножных педалей (газа-тормоза-сцепления). – В одиночку… Возьму трёхлинейку и…

– Да куда тебе с такой-то гаргарой? – возмущённо откликнулся Цанава. – С ней даже не развернуться в тесном коридоре.

– Тогда… Одолжите мне свой наган… Так сказать, на время!

– А твой где?

– Там, где и был, – в наркомовской оружейке. Зачем он мне? Ещё потеряю – вы ж шкуру с меня спустите и глазом не моргнёте…

Цанаве всё это не очень, похоже, нравилось, но и другого выхода он явно не видел.

– На, держи… Наградной… «Большевик»[25], между прочим, называется.

– Вот это да! – восхитился водитель. – Такого чуда мне даже в руках держать не приходилось.

– Что ж, возрадуйся. Насладись немного комиссаровой, не имеющей границ, добротой.

– Спасибо, Лаврентий Фомич. И знайте: я вас никогда не подведу, не подкачаю.

– Верю, друг мой. Да и вообще… С такой «волыной»[26] опозориться – величайший грех… перед родной советской властью!

– Всё – пошёл! – И неожиданно попросил: – Благословите меня, батюшка, чтобы с честью оправдал высокое доверие!

Цанава недовольно поморщился, но ничего не сказал, зато вконец растерянный ксёндз засомневался:

– А это ничего, что вы – чекист, безбожник, а я – католический священник? Не по правилам как-то…

– А вдруг поможет?

– Ну раз так… Благословляю, сын мой!

Водитель рванулся было к двери, но нарком остановил его:

– Остынь, дружище. – И обнял за плечи. – С кондачка такие дела не делаются.

– А как делаются? – растерялся Василий и зачастил: – Простите мою неосведомлённость, товарищ нарком! Мне ведь, если честно, ещё ни разу не доводилось принимать участие в подобных мероприятиях…

– Поэтому слушай внимательно мой инструктаж и принимай, как говорится, к сведению.

– Есть.

– Значит, так… Входишь в дом – и первым делом орёшь: «Всем лежать, руки за головы!» Если вдруг нарвёшься на сопротивление, стреляй без промедления. Мы с профессором тем временем несём дежурство на улице. Чтобы в случае малейшей опасности, немедленно прийти тебе на помощь…

– Понял… – До шофёра наконец дошло, что его рискованная инициатива может закончиться совсем не тем результатом, на который он изначально рассчитывал.

Осознав это, Василий как-то потускнел и, похоже, растерял былую храбрость. Облизнув внезапно пересохшие губы, он попросил:

– Только долго не тяните, сразу начинайте лупить на поражение. Детки у меня малые, жонка их сама на ноги вряд ли поставит…

– На поражение никак нельзя, – сочувствующе развёл руки Плечов, сокрушаясь, видимо, по поводу того, что не может осуществить свои тайные желания. – Он, гад, нам живой нужен…

– Уверен? – как-то уж больно недоверчиво покосился на секретного агента Лаврентий Второй.

– На