Более сложными для переваривания являются «Гольдберг-вариации». Иоганн Теофил Гольдберг играл на клавикорде у графа Германа Кайзерлинга, русского посланника при дрезденском дворе. Когда граф посещал Лейпциг, он брал с собой Гольдберга, чтобы тот успокаивал его музыкой. В этих случаях Гольдберг завязывал знакомство с Бахом, желая научиться его клавирной технике. Кайзерлинг выразил пожелание, чтобы Бах написал несколько клавикордных пьес такого характера, «которые немного скрасили бы его бессонные ночи». Бах согласился, написав «Арию с тридцатью вариациями», которая оказалась специфическим средством от бессонницы. Кайзерлинг наградил его золотым кубком со ста луидорами. Вероятно, именно он добился для Баха назначения придворным композитором саксонского курфюрста.

В этих вариациях было искусство Баха, но не его сердце. С большим чувством и удовольствием он посвятил клавиру семь токкат, множество сонат, удивительно живую и прекрасную «Хроматическую фантазию и фугу» ре минор, а также «Итальянский концерт», в котором с удивительной жизненной силой и духом он попытался перенести на клавир эффекты маленького оркестра.

Одна из форм вошла почти во все его оркестровые сочинения — фуга. Фуга, как и большинство музыкальных форм, пришла из Италии; немцы последовали за ней с бесстрастным стремлением, которое доминировало в их музыке до Гайдна. Бах экспериментировал с ней в Die Kunst der Fuge: он взял одну тему и построил на ее основе четырнадцать фуг и четыре канона в контрапунктическом лабиринте, иллюстрирующем все виды фугальной техники. После смерти он оставил рукопись незаконченной; его сын Карл Филипп Эмануэль опубликовал ее (1752); было продано всего тридцать экземпляров. Эпоха полифонии и фуги умирала вместе со своим величайшим мастером; контрапункт уступал место гармонии.

Скрипку он любил не так сильно, как орган и клавикорд. Он начинал как скрипач и иногда играл на альте в ансамблях, которыми одновременно дирижировал; но поскольку ни один современник и ни один сын не упоминают о его игре на скрипке, можно предположить, что на этом инструменте он был не в лучшей форме. Тем не менее, он, должно быть, был искусен, поскольку сочинял для скрипки и альта музыку чрезвычайной сложности, которую, предположительно, был готов играть сам. Всему западному музыкальному миру известна чакона, которой он завершает Партиту ре минор для скрипки соло, — это произведение, на которое каждый скрипач смотрел как на высший вызов. Для некоторых из нас это отвратительная демонстрация престидижитации — лошадь, мучающая кошку на расстоянии нескольких шагов. Для Баха же это была смелая попытка достичь на скрипке полифонической глубины и силы органа. Когда Бузони переписал пьесу для фортепиано, полифония стала более естественной, и результат получился великолепным. (Мы не должны относиться к транскрипциям высокомерно, ведь тогда нам придется осудить самого Баха).

Когда мы переходим к сочинениям Баха для его изящных оркестров, даже непрофессиональное ухо находит в них дюжину одов радости. Музыкальный оперетта, должно быть, восхитила Фридриха Великого своими искрящимися мелодиями и поразила его медитативными, наполовину восточными, нотками. В дополнение к партитам или сюитам из «Клавьерюбунга» Бах написал пятнадцать сюит для танцев. Шесть из них по неизвестным ныне причинам называются английскими; шесть более понятно назвать французскими, поскольку они следуют французским образцам и используют французские термины, в том числе и саму сюиту. В некоторых из них преобладает техника, тогда даже струнные инструменты издают преимущественно духовые. И все же самая простая душа среди нас может почувствовать торжественную красоту знаменитого «Ариозо», или «Воздуха для струнных G», составляющего вторую часть Сюиты № 3. После смерти Баха эти сочинения были почти забыты, пока Мендельсон не сыграл части из них Гете в 1830 году и не убедил лейпцигский оркестр Гевандхауса возродить их в 1838 году.

Бах перенял концертную форму у Вивальди и использовал ее в дюжине различных инструментальных комбинаций. Для того, кто родился в анданте, особенно приятна величавая медленная часть скрипичного концерта ре минор, и снова адажио скрипичного концерта № 2 ми минор, который трогает нас своей мрачной глубиной и медитативной нежностью. Пожалуй, самая восхитительная из этих пьес — Концерт ре минор для двух скрипок; vivace — вся конструкция без цвета, как зимний вяз, а largo — неземная красота — красота, стоящая сама по себе, без «программы» или какого-либо интеллектуального сплава.

У Бранденбургских концертов своя особая история. 23 марта 1721 года Бах отправил их забытому принцу со следующим письмом на французском языке, сформулированным в манере того времени:

Его Королевскому Высочеству, ХРИСТИАНУ ЛУДВИГУ, МАРГРУ БРАНДЕНБУРГУ:

МОНСЕНЬЕР:

Так как я имел честь играть перед Вашим Королевским Высочеством несколько лет тому назад и заметил, что Вы с некоторым удовольствием отнеслись к небольшому таланту, который Небо дало мне для музыки, и, прощаясь со мной, Ваше Королевское Высочество удостоили меня повелением прислать Вам несколько произведений моего сочинения, то я, согласно Вашему милостивому распоряжению, беру на себя смелость выразить мое скромное почтение Вашему Королевскому Высочеству настоящими концертами… смиренно моля вас не судить об их несовершенстве по строгости тонкого и деликатного вкуса, который, как всем известно, вы питаете к музыке, а благосклонно отнестись к глубокому уважению и весьма смиренному послушанию, свидетельством которого они являются». В остальном же, Монсеньер, я очень смиренно прошу Ваше Королевское Высочество и впредь оказывать мне милости и убедить меня в том, что я не имею ничего, кроме желания быть занятым делами, более достойными Вас и Вашей службы, ибо, с непревзойденным рвением, Монсеньер, я — смиренный и покорнейший слуга Вашего Королевского Высочества,

Мы не знаем, признал ли маркграф этот подарок или вознаградил его; вероятно, да, поскольку он был предан музыке и содержал прекрасный оркестр. После его смерти (1734) эти шесть концертов, написанные самым тщательным и изящным почерком Баха, были перечислены среди 127 концертов в описи, найденной Шпиттой в королевском архиве в Берлине. В описи каждый из 12 7 концертов оценивался в четыре гроша (1,60 доллара?).

Бранденбургские концерты повторяют форму итальянского concerto grosso — сочинения в нескольких частях, исполняемые небольшой группой преобладающих инструментов (concertino) в сопровождении и на контрасте с оркестром струнных