медленно ходить туда-сюда среди торговцев и не смотреть ни вверх, ни по сторонам. Просто идти, глядя на опилки, которыми была усыпана земля, и в конце концов кто-нибудь подходил и задавал вопрос. Он обычно состоял из двух-трех слов, и если это был неправильный вопрос, надо было идти дальше. А если вопрос был правильный, надо было поднять голову. Сама я никогда такого не делала, но как-то раз стояла рядом с одним из столяров и видела, как это происходит. Красивая молодая женщина шла очень медленно, заложив руки за спину. На голове у нее был зеленый шарф, из-под которого выбивались пряди густых рыжих волос, доходящих до подбородка. Она ходила по кругу минуты три, а потом невысокий худой мужчина средних лет подошел к ней и сказал что-то – я не разобрала, что именно. Но она продолжала идти, как будто ничего не слышала, и он отошел. Минуту спустя к ней подошел другой мужчина, но она продолжала ходить по кругу. На пятый раз к ней подошла женщина, и теперь она подняла голову и пошла за ней следом к небольшой брезентовой палатке на самом восточном краю Площади. Женщина приподняла край палатки, огляделась, проверяя, нет ли поблизости Мух, пригласила свою клиентку внутрь и проскользнула за ней сама.

Не знаю, что подтолкнуло меня в тот день начать ходить по юго-восточному сектору Площади. Я шла по опилкам и смотрела себе под ноги. Разумеется, через несколько минут я почувствовала, что за мной кто-то идет. А потом услышала очень тихий мужской голос:

– Ищете кого-то?

Я не остановилась, и этот человек отошел.

Вскоре я увидела, как ко мне приближаются ноги другого мужчины.

– Болезнь? – спросил он. – Лекарство?

Но я продолжала идти.

Некоторое время ничего не происходило. Я пошла медленнее. А потом в поле моего зрения возникли женские ноги; я была уверена, что эти ноги принадлежали женщине, потому что они были маленькими. Они приблизились, и я услышала шепот:

– Любовь?

Я подняла глаза: это была та же самая женщина, которую я видела раньше, из палатки на восточном краю.

– Пошли, – сказала она, и я последовала за ней. Я не думала о том, что делаю, я вообще ни о чем не думала. Казалось, я просто наблюдаю за происходящим со стороны. У палатки женщина осмотрела небо в поисках Мух – точно так же, как и в тот раз, – и поманила меня за собой.

Внутри стояла удушающая жара. Я увидела грубый деревянный сундук, запертый на висячий замок, и две подушки в грязных хлопковых наволочках. На одну села она, а на другую – я.

– Сними шлем, – сказала она, и я послушалась. На ней не было шлема, но рот и нос были обмотаны шарфом, и теперь, когда она размотала этот шарф, я поняла, что нижняя часть ее левой щеки изуродована болезнью и что она моложе, чем я думала сначала.

– Я видела тебя раньше, – сказала она, и я удивленно уставилась на нее. – Видела, как ты гуляла по Площади с мужем. Симпатичный. Но не любит тебя, да?

– Нет, – сказала я, когда слегка отдышалась. – Это не муж. Это мой… это мой друг.

– А, – сказала она, и ее лицо прояснилось. – Понимаю. И ты хочешь, чтобы он в тебя влюбился.

На мгновение я лишилась дара речи. Разве этого я хотела? Разве для этого я пришла сюда? Это ведь невозможно – я знала, что меня никогда не полюбят, не в том смысле, в каком люди описывают любовь. Я знала, что и сама я тоже никогда не полюблю. Это не для меня. Мне очень трудно понять, что я чувствую. Другие люди могут сказать: “Я счастлив”, или “Мне грустно”, или “Я скучаю”, или “Я люблю тебя”, но я не знаю, каково это. “Я люблю тебя, котенок”, – говорил дедушка, но я очень редко могла сказать ему то же самое в ответ, потому что не понимала, что это значит. Какими словами можно описать мои чувства? Чувство, которое я испытывала, читая записки, адресованные моему мужу, видя, как он исчезает в доме на Бетюн-стрит, слыша, как он возвращается поздно вечером по четвергам, чувство, которое я испытывала, когда лежала в постели, думала, прикоснется ли он когда-нибудь ко мне, поцелует ли меня, и знала, что этого никогда не будет, – что это за чувства? Как они называются? И с Дэвидом – чувство, которое я испытывала в пятницу вечером, зная, что увижу его на следующий день, чувство, которое я испытывала, когда стояла на северной стороне Площади и видела, как он идет ко мне и машет рукой, когда смотрела, как он уходит после очередной нашей встречи, когда попыталась обнять его, когда потом увидела его лицо, его замешательство, то, как он отстранился от меня, – что это были за чувства? Вдруг это все одно и то же? Может, это и есть любовь? Вдруг я все-таки на нее способна? Вдруг то, что я всегда считала для себя невозможным, было понятно мне с самого начала?

И тут я испугалась. Я поступила опрометчиво и неблагоразумно, когда пришла сюда. Я потеряла способность мыслить здраво.

– Мне надо идти, – сказала я, вставая. – Извините. До свидания.

– Подожди, – окликнула меня женщина. – Я могу дать тебе особый порошок. Добавляешь его в напиток, и через пять дней…

Но я уже выходила из палатки – быстро, чтобы не слышать, что еще она скажет, и чтобы у меня не было соблазна вернуться, но не так быстро, чтобы привлечь внимание какой-нибудь Мухи.

Я вышла с Площади с восточной стороны. Мне оставалось пройти всего несколько сотен ярдов, а потом я вернусь в свою квартиру, где буду в безопасности и смогу притвориться, что всего этого не было, смогу притвориться, что никогда не встречала Дэвида. Я снова стану прежней – замужней женщиной, лаборанткой, той, кто принимает мир таким, какой он есть, кто понимает, что желать чего-то другого бесполезно, что изменить ничего нельзя и поэтому лучше даже не пытаться.

Глава 6

Весна, на тридцать лет раньше

Дорогой Питер,

2 марта 2064 г.

Прежде чем я приступлю к рассказу – мои поздравления! Весьма и весьма заслуженное повышение – хотя, наверное, оно показывает, что чем выше поднимаешься по этой лестнице, тем менее величественно и более туманно звучит твоя должность. И тем меньше твои заслуги признают публично. Не то чтобы это имело значение.