— Вот второй красавец! — прервал ее фельдшер, указывая на вылезшего из машины бойца.

Мельком взглянув на него, Клавдия вскрикнула и попятилась к палатке.

— Не узнаешь? — недружелюбно спросил Петр, приняв ее испуг за желание уйти. — Варов!..

— Варов! — прошептала Огурцова. — Ты что?

— Майора Бурлова привез, — чуть слышно отозвался Петр. — Помоги, чтобы его первым к врачу… Помоги, ты же была когда-то в батарее…

— А где он? — оправившись от испуга, спросила Клавдия.

— Вот, на носилках.

— Это — Бурлов? — усомнилась Огурцова. В ее глазах стоял ужас. — Я сейчас! — заторопилась она к палатке.

Через час Федору Ильичу ампутировали ногу до колена.

8

Здравый рассудок подсказывал генералу Сато, что армия находится накануне катастрофы. Войска не только не смогли выполнить его приказ — сбросить советские части в реку Муданьцзян, но были сами сбиты с предмостных позиций и отошли. Две русские армии о утра ворвались с севера и востока в Муданьцзян и отбросили фронт на улицы города.

На левом фланге, в Боли, совсем неожиданно капитулировала Первая пехотная дивизия императора Пу И и оголила три километра фронта. Двадцать вторая бригада войск Маньчжоу-Го потеряла половину состава, снялась с позиции и скрылась где-то в глухих болотах. Его собственная, армия потеряла двадцать шесть тысяч убитыми и пленными. Даже отборные войска гвардии потеряли веру в возможность сопротивления.

Вопреки всякой военной логике, Приморские войска нанесли непредвиденный удар в направлении на Гирин. Этот маневр создал угрозу окружения всей группировки подчиненных Сато войск.

Так совершенно неожиданно окончился день активного контрманевра.

Еще вчера генерал питал надежду, если не на приостановление, то на замедление продвижения советских войск. Причиной этому, казалось, должен послужить «дипломатический шар», пущенный правительством о капитуляции. Но… этого не случилось.

Сато снова придвинул к себе лежавшую на столе запись радиоперехвата разъяснения генерального штаба Советской Армии.

«Сделанное императором Японии 14 августа сообщение о капитуляции Японии является только общей декларацией о безоговорочной капитуляции. Приказ вооруженным силам о прекращении боевых действий еще не отдан, и японские вооруженные силы по-прежнему продолжают сопротивление. Следовательно, действительной капитуляции вооруженных сил Японии еще нет.

Капитуляцию вооруженных сил Японии можно считать только с того момента, когда японским императором будет дан приказ своим вооруженным силам прекратить боевые действия и сложить оружие и когда этот приказ будет практически выполняться.

Ввиду изложенного Вооруженные Силы Советского Союза на Дальнем Востоке будут продолжать наступательные операции против Японии».

Да! Это значительно сузило круг надежд. Сейчас выбор был прост, но… убийственен. Ему — генералу Сато — предлагали либо поднять белый флаг и сдаться на милость победителя, либо завтра-послезавтра быть окончательно разгромленным. Исход один!

Начальник штаба, трусливый и слабый генерал-майор Ковагоя, сегодня решительно высказался за капитуляцию и устранился от своих обязанностей. Сато мог его расстрелять, но что это изменит? Как военачальник, он не думал больше ни о каких контрмерах и находил капитуляцию логическим концом этой неумной и сумбурной кампании. Как присягавший императору офицер, что он должен стоять до его же повеления.

Придя к такому заключению, генерал приказал остаткам своих войск провести церемонию сожжения своих знамен, прекратить бои за Муданьцзян и спешно отойти в горы Чжангуанцайлинского хребта.

Узнав об этом приказе, к Сато явился «загостившийся» в армии генерал Хасимото.

— Вы решили сдать город? — с угрожающей интонацией спросил он.

— Город взят русскими, — неопределенно ответил Сато, недовольный вмешательством в его распоряжения жандармского генерала Хасимото.

— Но у вас есть войска, которые должны возвратить его?

— Такими силами я не располагаю, — возразил командующий. — Тем более город сейчас представляет мышеловку, которая может захлопнуться в любое время.

— Командующий Квантунской армией приказывает принять все возможное, но город удержать! — после короткой паузы тоном приказа проговорил Хасимото.

— Я не имею этого приказа, — сухо возразил Сато.

— Вы сейчас будете его иметь. Войскам необходимо продолжать бои за город. К вечеру быть готовыми для перегруппировки и маневру, — приказал Хасимото и, подавая генералу Сато лист, добавил: — Это перепечатать на русском языке и через час сбросить на их позиции…

Генералы сухо раскланялись.

* * *

Ефрейтор Фусано, пожалуй, раньше других понял, что сопротивляться бессмысленно. Он это понял, маршируя в числе первой партии пленных. Идти приходилось все время по обочине, так как по дороге с устрашающим грохотом шли танки, двигалась артиллерия, о которых никто из них не имел даже представления.

Пленных привели к окладу, раздали одеяла и поместили в казармах военного городка. Ночь и следующий день они ожидали расправы, но вместо этого им привезли рис, японские консервы, галет и две походные кухни. Фусано быстро оценил создавшуюся обстановку и, выступив вперед, ткнул себя в грудь. Русские солдаты смеялись. Потом взглянули на пленных, словно спрашивая:

«Подойдет?» Но никто ничего не понял.

Уже к концу дня ефрейтор продвинулся по иерархической лестнице воинских чинов до старшего повара.

На второй день в лагере появился Канадзава и раненый Киоси. Чтобы обезопасить себя, Фусано улучил свободную минуту и предупредил обоих:

— Если вы донесете, что я служил в жандармерии и… Я тогда донесу, что вы возили майора Танака.

Киоси зло посмотрел на ефрейтора.

На вечерней проверке Киоси вышел из строя и громко спросил что-то по-русски у офицера. «Когда он научился? — изумился Фусано. — Я так и знал, что он красный!»

Офицер что-то долго объяснял Киоси. Шофер достал из кармана какую-то бумажку и подал офицеру. Тот прочел ее, что-то весело проговорил и подал Киоси руку.

Фусано был потрясен этим.

— Я спросил господина офицера, что нас ждет? — громко объявил Киоси пленным. — Он ответил: судьба военнопленных. Нас отвезут в Советский Союз. Сколько мы там пробудем, зависит от нашего императора. Нужно немедленно кончать войну и признать победу русских. Тогда и срок плена будет короткий. Мучить и пытать нас не будут. Об этом я знал и раньше. Я сказал ему, что я шофер. Он ответил, что буду работать шофером на японской машине.

* * *

Перед вечером над Муданьцзяном появился японский истребитель «Тодзио-2». За ним на короткой веревке тянулось белое полотнище. Сделав круг над городом, самолет сбросил в центре пачку листовок и убрался восвояси.

«Мы, действуя по приказу его величества императора и главнокомандующего Квантунской армии, прекращаем боевые действия, с двадцати часов. Для сообщения условий просим принять наших парламентеров в двадцать два часа.

Командующий Пятой армии генерал Сато».

Это сообщение вручил майор Рощин генералу Савельеву в Сорок, шестой дивизии на НП.

— В штаб армии! — на ходу объявил Савельев подполковнику Свирину и быстрым шагом спустился вниз к своей машине. — В