последующего случая, когда он приведет сотника встретить Господа у входа в Капернаум.

После того как было так ясно показано, что Матфей не создал прагматической связи отдельных фрагментов одновременно с самими фрагментами, не придал событиям новой естественной связи после того, как переложил их на свою руку, и даже не сообщил читателям самых необходимых предпосылок, нет нужды в дальнейшем доказательстве того давно доказанного факта, что в этом разделе он также выбросил отдельные фрагменты из писаний двух своих предшественников. Укажем только, что формула «в то время» мало подходит для связи того, что она должна связывать с этим временем, и что формула: «когда он еще говорил», связывающая посещение родственников Иисуса с его речью против фарисеев, заимствована у Марка, который употребляет ее в другом, но истинном месте (C. 5, 35.).

§ 49. Воспитание учеников.

Тайный ужас охватывает апологета, когда ему приходится хотя бы на мгновение рассматривать позитивное определение, которое он считает божественным откровением, таким, которое каким-то образом должно быть втиснуто в негативную диалектику и подчинено высшему принципу. Более того, он даже пугается, когда история хочет дать ему фактическое доказательство того, что позитивные положения Ветхого Завета не имеют того значения, которое он им придает, — он должен насильственно сдерживать столь неудобную для него диалектику и ее видимость.

Однажды в субботу Иисус проходил по посевным полям; Его ученики были голодны, срывали колосья кукурузы и ели. Фарисеи, которые всегда были озабочены тем, чтобы что-то увидеть, увидели это и указали Иисусу на то, что Его ученики делают то, что не разрешается в субботу. Иисус ответил, что они не читали, как поступил Давид, когда он и его спутники проголодались, как он вошел в дом Божий и съел сноп хлеба, который не разрешалось есть ни ему, ни его спутникам, а только священникам. «Или ты не знаешь, — спрашивает Иисус, — разве ты не знаешь из Библии, что в субботу священники в храме оскверняют субботу и при этом остаются непорочными?»

Тем не менее, говорит Кальвин, Иисус выступал не против закона о субботе, а лишь против мелочного духа фарисеев и их самоизобретенных традиций. Если Иисус говорит, что Давид сделал что-то, что не причиталось ему по закону, то Кальвин знает лучше: он говорит, что Давид не сделал ничего против закона. Или если Иисус говорит о том, что священники оскверняют субботу ради храмовой службы, которая требует от них работы, то Кальвин говорит, что Иисус выражает себя неаутентично и подстраивается под слушателей. Слушатели-оппоненты, которым Он должен был противостоять, люди, которых Он поражает именно смелым заявлением о том, что даже священники оскверняют субботу из-за того, что они заботятся о служении в храме!

Другой интерес заставил более поздних критиков разрушать суть доклада так же, как это делали апологеты. С одной стороны, они находят противоречие в том, что Иисус, как утверждается, возвысился над позитивным законом, в то время как на заре Церкви люди все еще боялись, как примириться с ограничениями старого; с другой стороны, они все еще находятся в плену буквы, так что над написанным нужно работать так, как будто оно не написано железными буквами, пока противоречие не будет устранено. Так, говорят, что Иисус не возвышался над законом о субботе, а только над «мелочным духом» фарисеев, «когда исцелял в субботу или позволял своим ученикам вырывать уши».

С той точки зрения, на которую сейчас встала критика, вопрос решен, поскольку поставлен правильно и является не чем иным, как тем, как смотрело на это дело творческое сознание, из которого возникли определенные евангельские взгляды. Если вопрос ставится таким образом, то мы должны думать, что ясно, что это усилие мысли и языка, это обращение к Давиду, который сделал то, что ему не причиталось, это смелое, необычное выражение, что и священники оскверняют субботу, это заключение, что Сын Человеческий есть Господь над субботой, эта смелость мысли и эта беспощадность языка могли быть возможны только тогда, когда нужно было разрушить барьер позитивной мысли. Когда же идет борьба с «мелочным духом» фарисеев, язык становится иным, и последующие положения о святости субботы не рассматриваются.

Господь должен быть представлен в борьбе с положительным злом, поэтому фарисеи сразу же нападают на него, возлагая на него ответственность за то, что делают его ученики, поэтому Иисус с самого начала берет дело в свои руки и закрывает свою ответственность словами о том, что Сын Человеческий есть Господь над субботой, поэтому Лука не составил этот отчет первым, а изменил первоначальный отчет, когда он не заставляет фарисеев сразу же нападать на Господа, а говорит ученикам: «Что вы делаете, что не позволительно делать в день субботний?

Матфей также не первый, кто создал этот рассказ. Прежде всего, Господь ссылается на пример Давида, что действительно доказывает, что это тот случай, о котором говорят: «Необходимость ломает железо». Но когда следует апелляция к закону, который требует от священников работы даже в субботу и заставляет их осквернять субботу, то аргумент уже уходит в сторону от того вопроса, который должен был рассматриваться, так как «здесь вообще не говорилось о работе, а только о работе, к которой вынуждает необходимость». Если бы речь действительно шла о том, разрешается ли работать в субботу, то достаточно было бы ссылки на субботнюю работу священников. Но Матфей, который, как мы теперь видим, хочет исчерпать все, что только служит диалектике против старого сосуда, идет дальше и позволяет Господу сделать вывод, что если храм и его высшее право давало священникам право осквернять субботу, то здесь, в том, кто стоит здесь, есть нечто большее, чем храм; он больше, и поэтому имеет в себе право и власть против субботы. Матфей оставил учеников без внимания: он возвращается к ним. Если бы вы знали, говорит он Иисусу в ст. 7, что это такое: милости хочу, а не жертвы, вы бы не осудили этих невинных. Слишком коротко! Следовало бы подробнее указать на то, что обвинение фарисеев было не только несправедливым, но и суровым, нелюбовным, и что истинное спасение требует не соблюдения внешних уставов, а любви. И наконец, как можно оправдать эту цитату из Евангелия от Матфея — ср. С. 9, 13 — утверждением: «Ибо Сын Человеческий есть Господь и над субботою»? Как они связаны между собой? Никак! Только в Писании Марка последнее изречение имеет связь, там оно является заключением С. 2, 28: «Так Сын Человеческий есть Господь и над субботой», после того