чудес! Разве Он не исцелил человека, пристрастившегося к оружию в субботу, и человека с иссохшей рукой? Разве не ясно, что Он исцелял чудесным образом, ведь у нас сохранились изречения, которыми Он противостоял своим противникам по этому поводу? И не являются ли эти изречения настолько необычными, что они должны быть подлинными? Подлинные! Подлинные! Добрый богослов, вы ничего не выигрываете, утверждая, что критика довольствуется лишь тем, что «утверждает» что-то; она лишь доказывает, но не «утверждает»! — Вы ничего не выигрываете, запутывая все категории мира. Настоящее! Подлинное! Подлинное! О, и чего только нет!

Итак, теперь, доблестный богослов, критик просит вас еще раз рассмотреть, как Матфей изменил историческую ситуацию, которую он видит написанной перед ним у Марка, и изречение, переданное ему тем же Марком, причем изменил очень неуместно, и вы теперь смеете думать, что в устной традиции такие вещи могут жить неизменными много-много лет? Если письмо остается не написанным, то неужели письмо, которое написано или сохранено в традиции — то есть где? в тысяче голов, и пусть всегда добавляют, в тысяче сердец, тут и там, в столь разнообразных индивидуальных сосудах? — написаны или сохранены, остаются и сохраняются? Видишь, добрый друг, как первоначальное повествование Марка стало темой, на которой свободно играют позднейшие вариации! Или изречение, передаваемое Лукой С. 14, также пришло из традиции? Тогда, по крайней мере, не обязательно было бы сообщать о нем Луке, а не Луке, который так часто приглашает Господа на завтрак или на пир к фарисеям, чтобы дать ему возможность самым решительным образом выступить против этих заклятых врагов или обличить их в обычаях и традициях. Тогда Луке не пришлось бы сообщать об очередном исцелении в субботу и заставлять Господа отвечать за него, говоря, что в субботу каждый отвязывает своего вола или осла от яслей и ведет его к водопою. 6, не надо было вставлять рассказ о том, что в тот же день, когда Иисус доказал свою власть против закона о субботе, Он увидел человека, работающего «в субботу» (!), и сказал ему: «Если знаешь, что делаешь, блажен, а если не знаешь, то проклят и нарушитель закона». Это, как я уже сказал, вариации на одну тему, которую сочинил Марк.

Марк сочинил его первым! Богослов должен поблагодарить нас и пожелать себе удачи, если мы докажем ему, что эти сообщения — свободные, позднейшие творения, ибо если бы они были историческими и «достоверными», то было бы несомненно, что Иисус лишь поколебал закон о субботе, но не прорвал эту ограду. Если Иисус ссылается на авторитет Давида, то из этого следует, что в случаях необходимости субботнее благословение не действует; если же оно может быть перенесено только ради необыкновенного доброго дела, то, как правило, оно остается вне этого исключения. Возможно, Уайт втайне предвидел эту опасность или, скорее, был заинтересован в том, чтобы приписать Господу безусловное превознесение закона о субботе, но факт остается фактом: если понимать эти рассказы как исторические, то Иисус лишь условно допускал исключение из правила, более того, требовал его, но тем самым лишь еще больше подтверждал правило. Если бы Иисус хотел отрицать гезеш, он должен был бы придать своим высказываниям более далеко идущее направление.

Тем не менее, верно, что отчеты, сформированные Марком, основаны на предположении, что закон о субботе как таковой больше не имеет силы; через частный случай и через решение этого частного случая должен быть достигнут прогресс к общему числу всех случаев и к высшему правилу, которое стоит над старым законом — но этот прогресс, это предположение, существует только само по себе, и не развивается и не детализируется в действительности. Почему? Потому что счеты сложились лишь позднее, когда община уже давно смирилась с законом, и ее самосознание, когда он предстал в единой фигуре, в конкретном анекдоте из жизни ее Господа, автоматически дополнило недостаток этой конкретности, добавило всеобщности, подобно тому как оно нашло то же самое подтверждение в одном изречении Господа.

Эти анекдоты говорят лишь о самосознании общины, каким оно было в то время, когда она формировалась. Если мы хотим узнать о позиции Иисуса, нам нужны другие исследования, к которым мы сначала прокладываем путь, изучая евангельские взгляды и, если нужно, развенчивая их. Чудо падает, разум, самосознание стоит!

У Матфея, кстати, уже была потребность действительно перенести определенность индивидуального на всеобщее, только у него это не совсем получилось. Лука тоже внутренне испытывал ту же потребность; поэтому он увеличивает число частных случаев, давших Господу повод объявить себя противником закона о субботе: но многое из частного не есть общее. Оба они рассматривали только частные случаи, сформированные Марком, и уже не думали о том, что в основе всего этого лежит общее самосознание общины. Марк сработал великолепно.

§ 51. Защита от обвинения в союзе с Вельзевулом.

Как три синоптиста представляют Господа в деле против обвинения в союзе с князем нечистых духов. Уже объяснялось, как синоптисты изложили суть дела, по которому Господь должен был ответить на обвинение в союзе с князем нечистых духов.

1. Абсурдность обвинения.

Отвечая на него, Господь исходит из того, что сатана, конечно же, понимает пока свой собственный интерес и не станет замышлять гибель своего царства: «всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет, и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит; и если один сатана изгоняет другого, то он разделился сам против себя, как же устоит царство его?»

Этого доказательства, как нам кажется, будет достаточно. Но не мешает добавить еще несколько аргументов, если они убедительны и уместны. Самое большее, что можно применить к следующему замечанию: «и если я изгоняю бесов веельзевулом, то как они изгоняют сыновей ваших? Поэтому они сами произнесут над вами суд». Если же ст. 28 продолжает: «Если же Я Духом Божиим изгоняю бесов, то наступило для вас Царствие Божие», то это выходит слишком далеко за рамки сказанного, так как, во-первых, не сказано, изгоняли ли иудейские дети бесов Духом Божиим, а если бы эта посылка относилась к ним, то они всегда должны были бы доказывать наступление Царствия Божия еще до появления Иисуса. Но путаница становится еще большей, когда в конце ст. 29, хотя предположение о том, что Иисус изгоняет бесов Духом Божиим, уже было установлено и закреплено ссылкой на иудейские знамена дьявола, утверждается, будто оно должно и обязано быть сначала доказано другим предположением, что «вообще