Куни понимал: Мюн Сакри пытается пощадить его чувства, не упоминая о том, что делает их позицию наиболее уязвимой, – о присутствии тут императора. На деле, он стал заложником пэкьу.

– Что мы можем предпринять?

– Единственный шанс для вас – это сесть на один из воздушных кораблей и улететь в безопасное место. Совместными действиями имперские корабли смогут разорвать кольцо окружения и обеспечить ваш побег. Мы же пока затеем на земле бой и свяжем этим вражескую пехоту. А вы потом отомстите за нас.

– Нет, так не пойдет!

– Если вы не уйдете, то погибнете здесь. Если Дара останется без императора, все острова будут обречены!

В то время как несколько судов развернулись, чтобы атаковать свежих гаринафинов и их наездников, один особенно быстрый корабль, имперский транспорт «Величие королей», начал спускаться. Мюн Сакри расположил войска вокруг императора так, чтобы отразить атаку льуку, если те попытаются помешать приземлению воздушного судна.

Император посмотрел через поле на Тиму. Перед его мысленным взглядом снова предстали маленькие Тиму и Тэра, цепляющиеся за юбки Джиа, пока город Дзуди переходил в руки врага и Куни необходимо было сделать выбор: бросить на произвол судьбы близких, чтобы дать бой в другой день, или остаться с ними и окончательно проиграть.

Увы, не всегда правителю приходится выбирать из желаемых вариантов.

Корабль «Величие королей» завис над землей. Гондола открылась, из нее свесился веревочный трап.

– Скорее, ренга! – крикнул Дафиро Миро, находившийся у верхней части трапа.

– Прости, Тиму! – крикнул Куни через поле. И все поплыло у него перед глазами.

– Я не боюсь, отец!

Куни отвел взгляд, пряча слезы, и повернулся к Мюну Сакри.

– Не губи понапрасну свою жизнь и жизни солдат, – сказал он. – Сражайся только до тех пор, пока мой корабль не оторвется от погони.

Мюн Сакри расхохотался. Он ударил бронзовым мечом по щиту, имевшему уникальное украшение в виде вделанных в него крючьев мясника – напоминание о корнях владельца.

– Господин Гару, неужели ты думаешь, будто я в самом деле боюсь этих варваров? Мы скоро увидимся, и, быть может, я преподнесу тебе на щите башку Тенрьо, словно поросячью голову.

Куни схватил его за руки:

– Я знаю, что ты гордый человек, но, когда нет шанса на успех, лучше сдаться. Нет позора в том, чтобы капитулировать после доблестного сражения. Обещай мне это.

Мюн Сакри посмотрел на него:

– С того дня, Куни, как я примкнул к твоей разбойничьей шайке, я жил в ожидании этого мига. Позаботься о Наро и Какайе-тике, а я жду встречи с Гегемоном на дальнем берегу Реки-по-которой-ничто-не-плавает. Может, я еще снова вызову его на поединок.

Они обнялись, потом резко разомкнули объятия. Варвары не двигались с места, словно бы еще решали, атаковать им или нет.

Как раз в тот момент, когда Куни стал подниматься по трапу, его окликнул пэкьу Тенрьо:

– Император Рагин! Мы ведь только-только познакомились. Почему ты так спешишь уйти? Разве не хочешь увидеть представление, которое я для тебя приготовил?

– Уходи скорее! Давай! – крикнул Мюн.

Но Куни замер на трапе и обернулся посмотреть, что затеял вождь варваров. Он до сих пор не верил, что Тенрьо причинит вред Тиму: покуда сын императора жив, пэкьу сможет использовать его как рычаг для давления на Куни.

Но Тенрьо угрожал вовсе не Тиму. Танванаки оттащила юношу за линии льуку, и шеренги воинов подались назад, расширяя открытое пространство между двумя армиями. На освободившееся место выгнали около сотни гражданских: крестьян, рыбаков, монахов, мелких торговцев, вместе с детьми и престарелыми родителями.

Все они сбились в кучу, насмерть перепуганные.

* * *

– Мама! – крикнула Дзоми.

Там, среди зажатого между двумя армиями мирного населения, виднелась фигура Аки Кидосу, которая держалась на редкость спокойно.

Как могла ее мать здесь оказаться? Она ведь простая крестьянка с Дасу, расположенного за много миль от Руи.

А потом молодая женщина все поняла. На солидное жалованье, которое она получала как личный советник королевы Гин, Дзоми смогла построить матери большой дом и нанять слуг, думая обеспечить родительнице беззаботную жизнь. Но той не нравилось, что теперь бывшие соседи по деревне приходили к ней просить денег, а бывшие друзья отдалились, больше не считая Аки Кидосу одной из своих.

Аки не жаловалась Дзоми, понимая, что дочь хотела как лучше. Однако поделилась с ней своими планами оставить Дасу и навестить дальних родственников на Руи. Ну а потом Дзоми с головой погрузилась в водоворот событий и даже не сообразила, что в момент вторжения ее мать находилась на Руи.

Девушка спрыгнула с баррикады, но Тан Каруконо ухватил ее за ноги и втащил обратно.

– Пусти меня! – Дзоми билась в крепкой хватке, царапая Тану ладони и предплечья.

Тот заскрежетал зубами от боли.

– Ты не сможешь помочь матери! Тебе не прорваться через армию льуку, отделяющую ее от нас.

– Мне все равно!

– Иногда нам следует принять Поток, – промолвил Тан Каруконо.

* * *

– Я бы хотел задержать тебя в гостях еще на некоторое время! – крикнул Тенрьо. – Но если тебе действительно пора, то придется мне одному наслаждаться представлением!

В уме у Куни всплыли некоторые фрагменты из записок Луана Цзиаджи.

Он понимал, что ему предстоит стать свидетелем чего-то ужасного, но просто не мог заставить себя повернуться и лезть по трапу дальше. Правитель обязан смотреть на последствия принятых им решений – Куни всегда придерживался этого принципа.

Он перестал взбираться, как бы настойчиво ни требовали этого Дафиро Миро сверху и Мюн Сакри снизу.

Один из гаринафинов вышел вперед и присел рядом с толпой гражданских. Взрослые и дети испуганно попятились, но их лодыжки соединяла цепь, и в результате они только беспорядочной кучей попадали друг на друга.

– Император, прошу тебя, сойди с той лестницы, – проговорил ухмыляющийся Тенрьо.

– Не слушай его! – гаркнул Мюн Сакри. – Лезь! Лезь давай!

Но Куни колебался. Он смотрел на толпу плачущих и стенающих мужчин, женщин, детей и стариков, и его руки и ноги словно бы приросли к трапу.

В бытность молодым герцогом Куни однажды покинул Пан, отдав свой народ на растерзание армии Маты Цзинду. С тех пор вопли избиваемых никогда не прекращали преследовать его в кошмарных снах.

«Допущу ли я, чтобы теперь и эти обвиняющие голоса звучали у меня в голове?»

Тенрьо решительно махнул рукой, наездник на спине гаринафина приложил рупор к основанию шеи скакуна и прокричал команду.

Зверь опустил шею к земле и сомкнул пасть.

– Нет! – воскликнул Куни Гару и,