Шрифт:
Закладка:
За дикарями в строю стояли сдавшиеся в плен имперские солдаты, связавшие свою судьбу с захватчиками. Они сгорали от стыда и не осмеливались взглянуть на императора.
А еще дальше за ними, перед перегораживающей перевал баррикадой, собрались гражданские, которых Куни поклялся защищать.
Он вдруг почувствовал себя старым и слабым.
«Ну сколько еще войн мне придется вести? Сколько еще людей должно погибнуть?»
Ряды варваров раздались, из них выступил могучего сложения мужчина и встал напротив императора в промежутке между двумя армиями.
– Ты, надо полагать, пэкьу Тенрьо? – спросил Куни.
Тенрьо кивнул, осклабившись.
– После того как я столько дней привечал как гостя твоего сына, для меня честь встретиться с его отцом, императором Рагином.
Куни усилием воли сохранил на лице невозмутимое выражение. То, что Тенрьо упомянул про Тиму, – это добрый знак. Значит, он в настроении обсуждать условия.
«Вождь понимает, что оказался в ловушке и преимущество на моей стороне. Мне остается лишь подвести его к тому, что он должен сделать».
– Ты причинил нам много вреда, пэкьу, – сказал Куни. – До твоего прихода Дара была мирной страной, и еще долгое время после твоей смерти кровь убитых вами людей будет лежать пятном на твоей совести.
– Я пришел искать лучшей доли для своего народа, – ответил Тенрьо. – И извиняться за это никогда не стану.
Воины льуку у него за спиной застучали костяными топорами и палицами, подняв ужасающий грохот.
Куни выждал, когда шум стихнет.
– Может, ты и считал, что сражаешься за лучшую жизнь для своих людей, но в итоге явно проиграл.
Тенрьо расхохотался:
– Я с этим не согласен.
Куни пришлось отдать должное дерзости и самоуверенности вождя варваров.
– Я знаю, что твои гаринафины утомились, а потому не могут подняться в воздух, – заметил он.
– Даже сильно устав и пребывая на земле, гаринафины вполне способны за себя постоять.
– Но путь к морю для тебя перекрыт, и у нас вчетверо больше воинов. Как думаешь, сколько ты сможешь продержаться в этой узкой долине, прежде чем признаешь поражение? Гаринафины, еще способные взлететь, не смогут отправиться в полет, если их наездники льуку падут от наших стрел, а зверей на земле мы перебьем, сбрасывая на них камни и бревна. У тебя нет иного выбора, кроме как начать переговоры.
Тенрьо ответил ему, продолжая улыбаться:
– Допустим, я соглашусь, что все и впрямь обстоит так, как ты сказал. Какие условия ты предлагаешь мне, император Дара?
– Если ты немедленно сложишь оружие и перебьешь всех гаринафинов – мне неинтересно, каким образом, – то тебе и твоим людям гарантируется безопасный проход к городам-кораблям на побережье. Поднявшись на борт, вы немедленно покинете берега Дара и никогда больше не вернетесь сюда. Нам обоим известно, что, по расчетам Луана Цзиаджи, новый проход в Стене Бурь откроется в следующем году. До наступления этой даты вы можете пожить на островах у пиратов.
– Эти условия не выглядят заманчивыми, – заявил Тенрьо. – Мне они не нравятся.
Куни покачал головой:
– Ничего лучше я тебе предложить не могу.
– И ты не переменишь мнения, даже увидев своего сына? – осведомился пэкьу.
Воины льуку расступились, открыв фигуру принца Тиму, руки которого были связаны за спиной. Вадьу Роатан подталкивала юношу вперед, держа у его шеи стальной меч работы дара.
Кровь прихлынула к лицу Куни, сердце заметалось в груди.
«Сохраняй спокойствие! Он не причинит вреда Тиму, ибо знает, что в таком случае лишится последнего преимущества на переговорах и подпишет себе приговор. Это всего лишь блеф, чтобы выторговать условия получше».
– Отец, я не боюсь! – крикнул Тиму.
Восхищенный шепот прокатился по рядам солдат Дара.
Собравшись с мужеством, как он сделал это много лет назад, когда Гегемон бросил ему в лицо угрозу сварить заживо его отца, Куни заставил цвет лица вернуться к нормальному.
– Ты ведь понимаешь, что, если причинишь вред моему сыну, ни один из вас не уйдет отсюда живым.
– Что-то ты очень уж уверен в победе, – протянул Тенрьо.
– Моя жизнь не так важна, как жизнь всего народа Дара! – воскликнул Тиму. – Не уступай, отец!
Куни нахмурился. Что-то в поведении Тенрьо смущало его. Куни был отличный игрок и за картами легко определял, кто из противников просто блефует. Но сейчас за самоуверенной улыбкой пэкьу явно крылось что-то другое.
А потом за спиной у Куни вдруг послышался рокот.
* * *
Кратер в деревне Фада, давно заброшенный и забытый, стал извергаться.
Они возникали из-под земли: мужчины, женщины и звери страны Укьу. Гаринафины взмывали в воздух и кружили над потрясенными солдатами Дара, задравшими кверху головы. За спиной у них двинулись вперед воины льуку, держа щиты из гаринафиньей кожи и ритмично ударяя палицами и топорами о костяную раму.
Вскоре весь широкий конец долины заполнился врагами. Теперь уже армия Дара оказалась запертой в долине, зажатой между силами пэкьу в узком ее конце и новыми воинами льуку в широком.
Отдав гаринафинам команду отвлекать имперские воздушные суда головокружительной каруселью, Танванаки отрядила несколько кораблей с гаринафинами к берегам Дасу. Оттуда войско тайно вернулось через подземный туннель на Руи.
Танванаки, вдохновленная уроком, извлеченным из операции с высадкой дара с механических крубенов, а также рассказами сдавшихся имперских ветеранов, разработала свой план: подкрепления льуку перебрались на Руи под морем, воспользовавшись туннелем, при помощи которого сам Куни некогда вторгся на Руи с Дасу.
– Ну что, не передумал насчет условий? – осведомился ухмыляющийся пэкьу Тенрьо. – Я использовал самого себя как наживку и был уверен, что ты не устоишь!
Понимая, что проиграл, Куни Гару закрыл глаза. Торопясь спасти сына, он оказался слеп и не заметил тревожных знаков. Воистину ему не стоять в одном ряду с такими полководцами, как Гин Мадзоти.
А тем временем Дзоми на другом конце долины проклинала себя за то, что не разгадала коварный замысел льуку.
Мюн Сакри бросился к императору.
– Ренга, хотя мы по-прежнему превосходим их числом, узость долины до известной степени уничтожает это преимущество. А теперь, когда в
