роботом полумесяцем. Тайная вечеря Атлантов, ратующих против жизни и добра. Засвистел воздух, и шлемы все как один вползли в пазы. Из гигантов стали поочерёдно вылезать люди. Из Пятёрки - невысокий человечек в жёлтом дождевике; из-за медицинской маски определить его пол не представлялось возможным. Из Чётвёрки выбрался плечистый верзила с глазами цвета пламени. Задира моментально узнала его - Луций. Даже Гоголон, беспристрастный наблюдатель третьего уровня, не сумел сдержать удивления:

- Луций? Я считал его погибшим.

- Я лично вытирала ноги об его трупак, - рыкнула Задира.

Из третьего робота выбрался индус с выбеленным, похожим на ритуальную маску, лицом и красной повязкой на глазах. На нём не было ничего, кроме чалмы и прикрывающего гениталии лоскута ткани. Из Двойки показалась горбящаяся женщина в парандже и с винтовкой. Она выглядела худой и старой, однако слезла с робота, словно проделывала подобное упражнение каждое утро. Когда все четверо выстроились перед Цоколем Кимико, из Единицы выглянул Фрост Фальстрём.

- Опять этот ублюдок, - прошипела Задира.

- Вероятно, его старшая копия, - подсказала Тихоня.

С нескрываемым любопытством осмотрев окружающие пейзажи, Фальстрём втянул ноздрями воздух:

- Прекрасное завершение не менее прекрасного вечера.

Ловко спрыгнув на брусчатку, он схлопнул с ладоней пыль и подошёл к помощникам. Задира вспомнила «АйКито-894» - на Фросте был тот же самый кевларовый доспех, придающий ему облик штурманфюрера Аненербе. Его серые зрачки сверкнули свинцом; Задира узнала и эти вечно стеклянные глаза-омуты, которые из раза в раз, и при ухмылке, и при оскале, выглядели так, словно Фальстрём вот-вот заплачет. Его отстранённый голос звучал хрипло и глухо:

- Итак, уважаемые знатоки, вопрос: кто внутри чёрного ящика?

Компаньоны молчали. Фрост извлёк из нагрудного чехла нож. Вальяжно приблизившись к Цоколю Кимико, он стал выцарапывать на гермошлеме плюс. Тёмно-бордовые, как у вампира, губы нашёптывали очередные стихи:

Надежда напоит, упрямство насытит,

То две стороны на медали одной.

Но коль зашить очи и вывернуть руки,

Смолчать не сумеет даже святой.

А после дважды перечеркнул выцарапанный плюс, превратив его в папский крест. Стоило ему оторвать лезвие от стекла, как то осыпалось. Салон тут же заполонила угарная духота. Задира опешила, сердце её забилось асинхронной дробью. Фальстрём встал на колено и заглянул в Цоколя, как хозяин заглядывает в будку провинившегося пса. Острый подбородок вздрогнул, а в лукавой улыбке промелькнула тень некоторого разочарования.

- Извольте аудиенцию?

- Поешь дерьма, усосок.

- Я настаиваю, - Фрост сказал это резко, словно взмахнул катаной, сделав идеально ровный бамбуковый срез.

15. Умри заново

К полудню перевёрнутая четырнадцатиэтажка уже плыла над чахлыми осенними полями. Солнце припекало, а редкие лесные островки отливали увядающей позолотой. Вскоре стали появляться и первые признаки цивилизации: снопы сена, грунтовки, едущие задом наперёд трактора. С момента ухода Давида Кимико и Родион не обмолвились ни словом. Монах ютился на ступеньках лестничного пролёта, взгляд его терялся в немой пустоте. Кимико мерила площадку шагами. Присев на оконный проём, она с опаской посмотрела вниз, на борозды.

- Жалко, что мачо Мариус слился... - Задира произнесла это тихо, словно Родион мог её услышать. - Тихонь, как думаешь: то, что они со святошей увидели, реально правда?

- Не знаю, правда ли, но звучит куда логичнее, нежели легенды о противостоянии света и тьмы.

- До сих пор в голове не укладывается. Если этот хитрожопый хрыч Ютака решился на такое... может, он нас тем крестоносцам и сдал?

- А мотив?

- Деньги, власть, месть. Да десятки вариантов!.. Чем глубже в ад, тем злее черти. Ещё немного - и я выйду из себя.

- Терпение, сестра, - прошептала Тихоня. - Бойченко где-то рядом, а значит, мы почти у цели. Что насчёт твоего недоверия к Родиону: я его полностью разделяю. Подпускать обманутого, потратившего жизнь в никуда фанатика к финальной реликвии нашего исхода слишком рискованно. Когда надобность в проводнике отпадёт, мы вынесем его за скобки уравнения.

Едва не ахнув, Задира украдкой зыркнула на монаха:

- Что?.. Только не говори, что нам придётся его...

- Ни в коем случае. Как только мы выйдем на Антона, я погружу Родиона в состояние гипноза. Транс позволит нам выведать все детали их путешествия в сознание Людмилы, а после я велю монаху дожидаться нас. Как только мы с тобой отыщем Бойченко и убедимся, что ему ничего не угрожает, мы вернёмся за Родионом и внушим ему успешное завершение миссии. Всё логично и закономерно. Больше никаких убийств; мы воспользуемся лишь тем, что предоставила нам судьба.

- Да, скилл и впрямь мощный. Как нельзя кстати. Жду не дождусь финала.

- Не ты одна.

С каждым километром реверс мрачнел всё больше; казалось, где-то поблизости бушевал лесной пожар. Небо окрасилось в кислотно-красный. Солнце затянула непроницаемая дымка. Когда внизу показались лабиринты частных секторов, многоэтажка начала заходить на посадку. Разноцветные постройки со скатными крышами смахивали на фигурки макета. Коттеджи, теплицы, гаражи, бани. Редкие силуэты людей напоминали заблудших призраков; они, как и прежде, двигались задом наперёд. То же касалось машин, собак, котов, ворон и даже вползающих в трубы столбов дыма. На алый туман местные не реагировали - что бы ни происходило в нормальном мире, народ вёл себя вполне обыденно. Высотка взяла западнее и направилась к усыпанному мусорными мешками пустырю.

- Квазар наготове, дитя, - закряхтев, Родион встал. - Дальше придётся идти пешком.

- Давно пора размяться.

Четырнадцатиэтажка пристыковалась к свалке. Прутья высвобожденных из бетона арматурин впились в мусор, точно грабли. Родион и Кимико выпрыгнули из окна - под ногами их затрещали пластиковые бутылки.

- Куда дальше? - сухо поинтересовалась Задира.

Монах указал на усеянную домиками возвышенность, за которой темнела огромная туча. Угрюмое небо увязало в предгрозовой мгле; казалось, из-за горизонта на пригород наползало нечто жуткое. Нечто, грозящее