— А если он этого не сделает, ты посадишь ее на самолет.

— Если мы не найдем Никколо, то да. Но я все еще не уверен, что нас не разыгрывают.

— Если только ты будешь готов.

Я развернул кресло, чтобы посмотреть в окно на реку. Успокаивающий вид не помог мне облегчить раздражение, которое я чувствовал. — И почему бы мне не быть готовым сделать все необходимое для семьи?

— Я не говорю, что ты этого не сделаешь. — Он помолчал. — Я слышал, она принесла тебе ужин.

Бля, эти сплетники. Я сменил тему. — Ты говорил с Габриэле?

— Да, и сказал ему, что женщины думают, что у мужчин, которые так водят машины, маленькие члены.

Ухмылка тронула мои губы. — И?

— И он отменил заказ в автосалоне.

Слава Христу. — Grazie, Sergio. Я ценю все, что ты делаешь, пока меня нет.

— Ты бы сделал то же самое для любого из нас. И я люблю своих племянников, маленьких засранцев. — Он сказал мне подождать, а затем крикнул: — Вы двое, будьте полезными. Идите, помогите с уборкой.

Ах, так информатор был мертв. Нам нужно будет найти другого, чтобы заменить его, когда я вернусь домой.

— Что-нибудь еще? — спросил я брата.

— Росси звонил раньше. Хотел узнать новости о девушке.

Интересно, что он мне не позвонил. — И что ты ему сказал?

— Я солгал и сказал, что ты ее еще не нашел.

— Хорошо. Не говори ему ни хрена, пока я не разберусь со всем этим.

— Хорошо, но выдача дочери Сегрето даст нам время.

— Может быть. Но мне не нравится помогать GDF в этом вопросе. Мне нужны факты.

Серхио ничего не сказал, его молчание было наполнено осуждением.

Я крепче сжал одноразовый телефон. — Тебе есть что сказать, брат?

— Ты ее трахаешь?

— Это не твое собачье дело.

— Лука, ты нам нужен здесь, а не там. И кажется, ты никуда не торопишься. Мне интересно, не она ли тому причина.

Не помню, когда в последний раз кто-то готовил для меня.

С того момента, как я вошел в этот дерьмовый ресторан, меня потянуло к ней. И влечение усиливалось с каждой секундой, проведенной в ее присутствии. Я могу утверждать, что это было из жалости, что я хотел заботиться о ней, как об одном из моих парней. Но не было ничего отеческого в том, как мой член реагировал на нее, как будто он хотел разорвать ее на части, расколоть и полностью уничтожить.

И если я все же решу ее трахнуть, никто не имел права сказать ни слова. Я был доном, главой нашей семьи. Я не был обязан отвечать кому-либо.

— Мне не нужно перед тобой объясняться.

— Да ладно, Лука. Это я. Перестань пытаться меня обмануть.

Брат он или нет, он меня бесил.

— Это семейное дело, fratello, и я глава семьи. Это значит, что я устанавливаю правила. Оставь девчонку и Нью-Йорк мне. Capisce?

— Вот как все будет?

— Sì, certo43. Если что-то узнаешь, звони мне немедленно..

Звук стука.

— Prego44! — зарычал я. Появился Альдо, и я сразу понял, что что-то не так. — Что?

— Роберто позвонил мне. Думаю, мэр зашел в ресторан и напугал Валентину до чертиков. Что-то насчет увольнения его дочери. Он вымещает злость на Валентине, утверждая, что разрешения на реконструкцию не были поданы, и говорит, что закроет ее. Думаю, она была действительно напугана.

— Он, что?

— Еще мэр предложил Валентине поужинать и обсудить этот вопрос.

Есть одна вещь, которая происходит, когда я очень злюсь. Я замолкаю. Полная противоположность нашему отцу, который кричал и визжал во весь голос по любому поводу. Я всегда клялся, что когда приду к власти, я никогда не буду вести себя как буйный сумасшедший.

Поэтому я впитал ярость и позволил ей впитаться, позволил ей гноиться внутри меня, как инфицированной ране, разъедая и разрушая. Я использовал ее как топливо для принятия решений, замышлял возмездие, которое ни один нормальный человек не осмелился бы осуществить.

Мэр покойник.

Я ждал в темноте.

Дом был таким, каким и ожидалось, безвкусным и полным собственной важности. У американцев не было чувства стыда, когда дело доходило до демонстрации своего богатства. Они не понимали, что настоящее богатство — это то, что ты оставил после себя своей семье, свое наследие, и жизнь — значит просто жить дольше.

Альдо возражал против этого поручения, говоря, что это слишком рискованно для меня, но я настоял. Это было личное для меня. Я бы сам разобрался с мэром, без публичной демонстрации. И не убивая его. К сожалению. Но мне не нужны были хлопоты американской полиции. Так что это означало, что мне нужно проявить креативность.

Я не волновался. Он получит мое сообщение так же ясно, как чертов колокол.

Прошло немного времени, прежде чем дверь гаража начала скрежетать. Я посмотрел на часы и увидел, что было девять тридцать.

Он говорил по своему мобильному, когда вошел в дом, его голос был полон высокомерия, когда он отключил систему сигнализации. — Нет, подожди еще немного. Они могут придумать что-нибудь еще. — Пауза. — Он полнеейшее дерьмо. Не верь ни единому его слову. Слушай, мне нужно идти. Я только что вошел, и жена убьет меня, если я ее разбужу. — Он усмехнулся тому, что сказал человек на другом конце провода. — Да, я тоже не хочу, чтобы она об этом узнала. Увидимся завтра утром. Время игры в шесть пятнадцать. Не опаздывай, черт возьми.

Я слышал, как он открыл холодильник, полоска света пробилась из кухни. Бутылки загремели, затем дверь снова закрылась. Металлическая крышка ударилась о стойку. Громкая отрыжка. Затем его шаги приблизились.

Я включил лампу рядом со мной.

Он резко поднял голову. Когда он увидел меня, стеклянная бутылка в его руке со стуком упала на пол.

— Блядь! — прошипел он. — Кто ты, черт возьми, такой? Как ты попал в мой дом?

Я был спокоен и тих, контролировал ситуацию, сидя в кресле с тяжелой клюшкой для гольфа, лежащей на коленях. — Я предлагаю вам говорить тише. — Я катал драйвер в пальцах, крутя его. — И слушать каждое мое слово.

Он скрестил руки на груди. — Кто ты?

— Я друг Валентины. Это все, что вам нужно знать.

Брови мэра взлетели вверх. — Это из-за Вэл?

Тот факт, что он использовал ее прозвище, как будто они были близки, вызвал во мне раскаленную добела вспышку ярости. — Синьорина Монтелла, для тебя, stronzo.45

— Слушай,