– Да не ерепенься ты! Ничего мы ей не делали, она такой уже к нам заявилась. Напуганной. Что-то она там Косому объясняла, что случайно узнала страшную тайну, что-то такое увидела в лесу, нашла что-то – и теперь она знает, кто убийца, и надо ей эту правду срочно донести до соответствующих инстанций в городе. Косой ее слушал, пока я с обедом возился. Вообще-то он ко мне в гости пришел, продукцию свою принес, только мы с ним пробу снять хотели, а тут эта девица в мою дверь ломится. Весь настрой нам перебила. «Помогите, – голосит, – люди добрые, до станции добраться очень нужно!» И деньги сует. И часы с руки снимает. Нам это все тут в лесу без надобности. Но деньги Косой согласился принять. Он еще не до конца от мирской суеты очистился, деньги еще над ним власть имеют.

– А над тобой уже нет?

– Мне в этом уединении открылась правда жизни, – скромно произнес Кузьмич. – Не нужно никуда спешить, не нужно ни за чем гнаться, счастье – это душевное равновесие, а оно возможно только в том случае, если на душе покой. Деньги покоя не дают. Когда их имеешь, все больше и больше хочется. У меня были, я знаю.

– Ага, то-то оно и видно, как ты от денег отказываешься. Ты бы хоть в каком другом месте, а не в этой своей лаборатории врал!

– А что лаборатория? Я тут исследую различные свойства трав и кореньев. Удалился от мирской суеты и веду тихую научную работу.

Друзьям некогда было разбираться, чем занимается Кузьмич. Им было нужно найти Юлю.

– И где сейчас твой Косой?

– Наверное, дома уже у себя. До дороги он девчонку за пару часов обещал доставить. Я его вообще-то назад ждал, мы с ним так и не пообедали. Он сказал, что к ужину вернется, да так и не вернулся.

– Как до этого Косого добраться можно?

– Только по озеру. Пешком туда к нему дороги нет.

– У тебя лодка есть?

– Плот имеется.

Плот оказался весьма солидной и надежной конструкцией, которую лесорубы разглядывали долго и с таким вниманием, что Кузьмич снова занервничал. И было отчего.

– Что-то бревна очень уж знакомые, – сказал Леха, пока Андрей с Васей молча пялились на отшельника, взглядами призывая того к откровенности. – Уж не наши ли ты бревнышки к себе перетаскал?

Глаза у Кузьмича забегали. Один убежал вправо, другой влево, потом встретились и снова разбежались. Наблюдать за ними было очень интересно.

– Я все возмещу! – быстро воскликнул он. – С меня за бревна еще причитается!

– Ох и жук ты! – восхитился Андрей. – С тобой ухо востро держать надо. Что ни приколочено, всему мигом ноги приделаешь. Тебе зачем плот-то понадобился?

– Так для путешествий. Скучно же на одном месте все время сидеть. А по болотам не нагуляешься. Косой дорожки знал, а я не рисковал в лес глубоко соваться.

– И правильно делал, – согласился с ним Андрей. – В этих местах в разное время много чужаков сгинуло. Дед рассказывал, как в их деревню отряд фашистов пришел. Тоже просили дорогу до станции указать. Прадед их за собой и повел.

– И что?

– Прадед на другой день вернулся, а фашистов тех больше никто не видел.

– Значит, уехали, – предположила Сашенька, внимательно прислушивающаяся к разговору.

– Так-то оно так, только в той стороне, куда их прадед увел, никакой железки тогда не было, да и сейчас ее там нет.

– Куда же фашисты тогда делись?

И тут Сашенька осеклась, потому что сообразила, каков был конец у вражеского отряда.

– Вот и кумекайте куда, – хмыкнул Андрей с таким многозначительным видом, что Сашенька тут же заявила, что они все по воде поплывут, а в лес больше не сунутся!

Плот был большой, он оказался способен выдержать вес сразу нескольких человек. Куда там жалкой моторке Игорька. Плот плавно покачивался в небольшой заводи, и на него спокойно загрузилось шесть человек. Локки был первым, кто оказался на плоту. Он деловито обнюхал все бревна, изучил их вдоль и поперек, а затем принялся встречать гостей, приветствуя каждого радостным помахиванием хвоста и тявканьем. Глядя на его ужимки, совершенно не верилось, что с ними плывет молодой волк.

– Он же совсем ручной.

– Молодой еще и глупый.

Но Сашеньке казалось, что для дикого зверя, выросшего в лесу и никогда не видевшего человека, Локки ведет себя очень странно. Либо он совсем дурачок, который не умеет даже различить опасность, но это вряд ли, иначе звереныш просто не дожил бы до своего возраста. В дикой природе все происходит быстро. Если слаб и не умеешь прятаться, то прощайся с жизнью. А Локки из детского возраста умудрился перекочевать в подростковый. Значит, какие-то понятия об осторожности все-таки имел.

– Мне кажется, что он изначально жил вместе с человеком.

– Тут на озере, кроме нас и Косого, никто не селится. Ну, и еще Кузьмича теперь.

У Кузьмича жил Муха – волкособ, но тот, несмотря на половину собачьей крови в своих жилах, до сих пор предпочитал прятаться где-то в чаще леса, явно опасаясь чужаков, окружавших его хозяина. А вот Локки никого не боялся. Ему даже, чем больше народу, тем было лучше и веселей.

– Нет, вы тут ни при чем, – сказала Сашенька. – Малыша Локки я встретила на другой стороне озера.

– Тогда его могли притащить с собой сумасшедшие из города.

– Какие еще сумасшедшие? – насторожилась девушка.

– Нам сказывали, что какие-то ряженые в наши края прикатили.

– Кто это?

– Фольклористы.

– Кто?

– Ну, переодеваются в старинную одежду, песни поют и хороводы водят.

– А-а-а… Теперь поняла. И далеко до них отсюда?

– Приехали они в Плетнево, это километрах в десяти от озера, если с той стороны, где ты встретила волчонка. Но сходки с хороводами у них бывают еще ближе. Они себе поляну облюбовали, раньше там фермер сено заготавливал, а пару лет назад сдал в аренду этим ряженым. Говорит, что двух зайцев убивает. И денежки капают, и траву они ему теперь косят сами. Мужики косы в руки, бабы грабли – и вперед, на покос. Весь день косят, вечером поют. Это им для духовного пробуждения такой необходимый ритуал. Возвращение к истокам, так это у них называется.

– Могли бы просто в деревню переехать.

– Нет, в деревню – это для них слишком просто. Да и в деревне каждый день косить да пахать нужно, а не раз или два в год. Когда каждый день, то это уже не развлечение,