Шрифт:
Закладка:
Алхимия фактически является и химической практикой (operatio), стремящейся трансформировать материю, чтобы найти философский камень (он смог бы превращать свинец в золото), но в более глобальном смысле и творением (opus), посвящением, которое сможет изменить алхимика, причем последний лишь проецирует на физическую материю психологические процессы своего сознания. Эта попытка трансмутации материи и, прежде всего, духа вдохновила его на психологическое открытие невероятной важности: открытие процесса индивидуации, с помощью которого человек самореализуется, меняется путем включения всей полноты своей психики:
«Только открыв для себя алхимию, я ясно понял, что бессознательное – это процесс и что отношения личности с бессознательным и его содержанием вызывают эволюцию, даже настоящую метаморфозу психики. ‹…› С помощью изучения индивидуальной и коллективной эволюции, через понимание алхимического символизма я пришел к ключевому пониманию всей моей психологии, всего процесса индивидуации» [18].
Трактат «Тайна золотого цветка» рождает преобразующее пламя, которое, в свою очередь, помогает прорасти семени, спящему на дне моря, дает рождение великому золотому цветку, подобному процессу индивидуации: «Тьма рождает свет, благородное золото вырастает из “свинца из области вод”, бессознательное становится сознанием в процессе жизни и роста» [19]. Глубокое изучение работ по европейской алхимии только убедило Юнга в правоте его интуиции: разные алхимические операции над материей – черная, белая и красная работы – казались ему этапами и глубокими символами процесса индивидуации, то есть успешными феноменами трансмутации сознания для достижения единения противоположностей – мужского и женского, сознания и материи, сознательного и бессознательного, – того, что алхимики называют «алхимической свадьбой», а Юнг – «реализацией самости».
«Я сразу заметил, что аналитическая психология имеет определенное совпадение с алхимией, – пишет Юнг в автобиографии. – Опыты алхимиков были моими опытами, а их мир был в определенном смысле моим миром. Для меня это стало идеальным открытием, потому что так я нашел исторический аналог психологии бессознательного. Отныне оно имело историческую основу. Возможность сравнения с алхимией, а также духовная преемственность, восходящая к гнозису, придали ему содержание. Изучая старые тексты, я понял, что все нашло свое место: мир образов воображения, тот эмпирический материал, который я собрал в своей практике, а также выводы, которые я сделал из них» [20].
В 1944 году Юнг публикует 700-страничный том «Психология и алхимия», в котором излагает квинтэссенцию своих исследований и старается продемонстрировать, что алхимики древних времен бессознательно работали над объединением психики с помощью работ с материей: «Работая над химическими опытами, последователь проживал определенные психические опыты, кажущиеся ему специфическими последствиями химического процесса. Так как речь шла о проекциях, алхимик, конечно, не осознавал, что его работа не имеет ничего общего с самой материей. Но переживаемое им было на самом деле его бессознательным» [21]. Наполненный 270 иллюстрациями, текст частично состоит из анализа 400 снов пациента, которому Юнг старается объяснить, что он молодой человек с научным образованием, не имеющий сознательного представления о большинстве символов, которые проходят через его сны (речь идет о физике Вольфганге Паули, лауреате Нобелевской премии 1945 года). Соответствие между этими символами и символами алхимии настолько поразило цюрихского психиатра, что он решил сделать их центральной темой своего исследования.
Открытие алхимии так много значило для Юнга, потому что оно было для него источником как вдохновения, так и конфирмации. Оно сподвигло его на главную идею процесса индивидуации и подтвердило его теории о коллективном бессознательном и архетипах, подарив им древнюю историческую основу. Однако эта работа не пользуется всеобщей популярностью. Спутница и ближайшая коллега Юнга, Тони Вольф, думает, что он потерял слишком много времени и запутался в старых гримуарах, полных предубеждений. Юнг отдаляется от нее, и только по настоянию жены, Эммы, которая стала Тони подругой, продолжает регулярно принимать ее в Кюснахте, как мне поведал их внук Андреас (в 2021 году ему было 80 лет).
Наконец в 1933 году Юнг находит бесценную поддержку в лице девушки 18 лет, отлично разбирающейся в классической литературе, – Марии-Луизы фон Франц. Она предлагает цюрихскому врачу помочь с переводом текстов с латыни, греческого и старофранцузского. Мария-Луиза фон Франц осталась главной соратницей Юнга до самой его смерти в 1961 году и жила совсем недалеко от Боллингена.
7
Конец насыщенной жизни
К концу Второй мировой войны Юнгу было 70 лет. Тогда он получил международное признание, и его работы распространились в самых разных кругах – академических, художественных, духовных, образовательных. Но за те 15 лет, которые ему осталось жить, у него возникли серьезные проблемы со здоровьем и ему пришлось столкнуться с противоречиями по поводу своего неоднозначного отношения к нацистскому режиму в период с 1933 по 1939 год. Тем не менее он чувствовал себя все более умиротворенным и с безмятежностью готовился к смерти в своих домах в Кюснахте и Боллингене, где продолжал свои научные изыскания и писал работы.
Международное влияние
Идеи Юнга достаточно рано обрели международное влияние. В 1907–1908 годах его исследования ранней деменции (шизофрении), ассоциаций и комплексов принесли ему известность в европейских психиатрических кругах. В 1909-м поездка в Соединенные Штаты вместе с Зигмундом Фрейдом сделала его известным не только американским академическим кругам, но и культурной публике, интересующейся зарождающимся психоанализом. Именно поэтому множество американцев приезжают к нему в Швейцарию на терапию. Среди них Эдит Рокфеллер-МакКормик, дочь человека, считавшегося тогда самым богатым в мире. Она начала психотерапию с Юнгом в Нью-Йорке весной 1913-го и решила продолжить ее в Цюрихе, где поселилась со своими двумя детьми. Увлеченная юнгианскими теориями и, несомненно, очарованная самим Юнгом, она оставалась в Швейцарии до 1921-го. Юнг также анализировал ее мужа, а ее сын Фаулер впоследствии стал близким другом психолога (именно он, в частности, организовал его поездку в Нью-Мексико в 1925-м и в Индию в 1937-м).
Близость к семье Рокфеллер дала Юнгу значительное материальное преимущество. По сути, дочь американского миллиардера финансирует перевод и публикацию на английском языке его книг и делает пожертвование, которое сегодня эквивалентно примерно двум миллионам долларов, на покупку помещений (с конференц-залом), где пациенты Юнга могут встречаться, чтобы обсудить свой аналитический опыт: Цюрихский психологический клуб. 20 июля 1916 года в письме отцу она так обосновала эти расходы: «Эта работа уникальна в истории человечества, и ее далеко идущая значимость неоценима» [1]. Юнг также создал Ассоциацию аналитической психологии, которая позволила профессиональным психоаналитикам собраться вместе и поделиться результатами своих исследований. Во введении к «Красной книге» Сону Шамдасани объясняет:
«Конфронтация Юнга с бессознательным никоим образом не является одиночным предприятием, скорее наоборот: это коллективная работа, в которую он вовлекает своих пациентов. Окружающие его люди образуют вокруг него передовой круг, вовлеченный в коллективный опыт, который, как они ожидают, изменит их существование и жизнь их близких» [2].
В саркастичной биографии Юнга «Арийский Христос» Ричард Нолл скорее видит в этом круге пациентов и юнгианских аналитиков настоящее сообщество последователей и рисует портрет Юнга как пророка новой религии: «Размышляя о значительном влиянии Юнга на культуру и духовный ландшафт ХХ века, я пришел к выводу, что он оказал такое же влияние, как и римский император Юлиан Отступник (331–363 гг. н. э.) на эрозию институционального христианства и восстановление эллинистического политеизма в западной цивилизации» [3]. Хоть Юнг, несомненно, очаровал многих своих пациентов и коллег, а некоторые из них восприняли его учение как Евангелие, я не разделяю выводы Нолла: как мы увидим позже, Юнг скорее стремился переизобрести христианство, а не похоронить его; он открыл дверь тем, кто разочаровался в институциональной религии, вместо того чтобы добровольно стать ее могильщиком.
Со временем юнгианское движение продолжает развиваться и становится более структурированным. В 1948 году был
