– Не всегда, – неохотно призналась она. – Бывали в ящике. Ящик вон, – ткнула пальцем в верхний ящик стола. – Он тоже запирался. Но к нему есть ключ. Я вам его отдала. И вы все-все посмотрели!

Злость в голосе говорила о ее искренности.

– А еще у кого есть этот ключ?

– Вы спрашивали.

– Зина!

– Больше ни у кого! Николай Михайлович знал, что ключ у меня есть. Он не был против!

– Не был против того, что вы читаете его личные письма?

Барышня хмыкнула. Зина презрительно огрызнулась:

– Вам бы понимать! – и, обернувшись ко мне, твердо добавила: – Документы я не смотрела. Если вы определили, что я брала папку, так и проверьте, проверьте! Внутри листы я не трогала.

Не умна, но хитрая и соображает. На документах и правда нет отпечатков ее пальцев. Чтобы отвлечь, задал еще пару вопросов. Уточнил, от кого были звонки, но ничего интересного она больше не сообщила. Выходя, заметил «железной барышне», что слова Зины о ящике стола нужно проверить, может, ключи были еще у кого-то.

– Хорошо, – отозвалась она, задумчиво рассматривая секретаршу, – я пока присмотрю за гражданкой, занимайтесь кабинетом.

Нос пришел очень быстро. Оглядел выставленные из шкафов коробки и флаконы, плачущую Зину у окна, которая, вырывая локоть, отстранилась от барышни и едва кивнула ему.

– Что конкретно вы ищете? – спросил, стоя в дверях.

– Пока не могу сказать. – В коробку я осторожно составлял все бутыли, что нашлись в шкафах и ящиках. В нижнем, незапертом, я помнил, лежал флакон мужского одеколона с грушей-распылителем. И, отстраняя его подальше от лица, повернул этикеткой.

– Что это за аромат?

Нос чуть шагнул внутрь, прищурился, придерживаясь проема двери, будто был готов в любой момент отпрянуть, втянул воздух.

– Верхние ноты насыщенные, гвоздика. Ландыш. Шлейф ваниль… Это из новой партии. А в чем дело?

– Скажите, Кулагин ведь был щеголем? Любил различные одеколоны.

Я карандашом поддел крышку одного из распечатанных флаконов.

Зина сунулась с репликой, но барышня надавила ей на локоть: «Помолчите!» Нос помедлил, пожал плечами:

– Это не секрет. Товарищ директор не всегда знал меру между вкусом и vulgaire. Одеколоном пользовался щедро, как приказчик. У него была привычка брать ближайший распечатанный флакон, растирать руки, виски, шею. Шофер даже окна автомобиля держал приоткрытыми. Я мог предугадать приход Кулагина в цех по концентрации аромата. И, кстати, боюсь, тут несколько моя вина. Упомянул при нем, что Наполеон носил при себе бутылочку с «кельнской водой», причем не только душился, но капал его на сахар. Считал, так стимулирует работу мозга. А вы думаете, это имеет значение?

– Мне нужно проверить эти флаконы, вот и все.

Нос пробормотал задумчиво:

– Пожалуй, я понимаю, о чем вы. Летучий пленник, запертый в стекле [12]… Смогу я узнать, верна ли ваша догадка?

Вместо ответа я спросил:

– Скажите, как именно флаконы из пробной партии нового аромата попадали к руководству?

– Очень просто. Берем коробку с упаковками, отмечаем на ней фамилию. Да и передаем с кем-то, чтобы отнесли в кабинет.

– Коробку запечатывают?

– Да, – медленно, раздумывая, ответил Нос и, угадав мой вопрос, добавил: – Я пересчитал, упаковали десять флаконов, как обычно.

– Вот эти? – Я вытащил красный футляр с кисточкой.

– Да, их передали как раз в тот день, когда директор скончался. После обеда. – Зина у окна горячо подтвердила, что «да, да, я сама поставила на стол!».

– Ясно. Нам, может, придется еще раз обратиться к вам. Вы ведь не собираетесь уехать? Очередная командировка или что-то другое… – уклончиво резюмировал я.

– Нет, – парфюмер улыбался, глядя мне в глаза, – я буду здесь.

Осторожно придерживая коробку, я, в сопровождении железной барышни, спустился к машине.

– Нужно это аккуратно доставить в Институт, поможете?

– Садитесь. Так что же, вы поняли, в чем дело?

– Скорее всего, Кулагин вдохнул токсикант с высокой концентрацией. Либо же яд попал в кровь через кожу. Теперь нужно удостовериться.

– Значит, тот, кто придумал так убить, хорошо разбирается в этом?

– Да. – Я поставил коробку на заднее сиденье, поглубже. Поднял голову. Из окна на нас смотрел Нос, за его плечом маячила зареванная Зина.

18. Новые факты

Флакон, запечатанный, подписанный как улика, стоял на столе передо мной. Стараясь точнее подбирать формулировки, я описывал способ, которым убили «красного директора» Кулагина. Сделали это хитро. Синильная кислота, которой заменили одеколон, попала на слизистые, на раздраженную, натертую тугим воротничком кожу на шее. Кулагин любил использовать одеколон щедро, яд подействовал очень быстро, через две – пять минут. Синильная кислота крайне ядовита при попадании на кожу или в дыхательные пути. В мировой войне французы использовали ее вместо штыков – пустив яд в окопы немцев. Стеклянная пыль, которую я принял за ампулу, – крышка от флакона.

Да, способ интересный. В нем есть что-то личное, почти интимное. Ударить жертву ее же павлиньей привычкой, слабостью. Флакон могли подменить как в цеху парфюмов, так, впрочем, и после. Уже в кабинете Кулагина. Конечно, в приемной сидела преданная Зина, как цербер, не пуская никого лишнего. Но она же и могла в любое время зайти в кабинет. Я полистал протокольные записи. Ее история с парикмахерской подтвердилась. Вечер она провела с матерью. Но в том и дело, что, выбрав такой способ, убийца мог вовсе не находиться рядом в момент отравления. Мог это сделать и Демин, под любым рабочим предлогом. Допустим, ему нужны были документы. Формула. Но зачем убивать? Вытащить, скопировать – гораздо проще. Не похоже и на то, что Кулагин, к примеру, застал его в кабинете… Ключи от кабинета были еще у уборщицы, ее проверили, простая, едва не деревенская тетка. Нет, все не то. Вот главный парфюмер – он подходящий кандидат. К флаконам доступ имел. Связи за границей? Есть! И с покойным был в натянутых отношениях. Однако, как это ни смешно, именно способ убийства, то, что должно было говорить о виновности парфюмера, делал его в моих глазах невиновным. Это психология. Но советская милиция копания в психологии преступника не жалует, нужны только факты. А факты…Черт, этот хлюст, Демин, прав – Нос и неблагонадежен, и подходит по всем статьям. А я занимаюсь тем, чего делать категорически нельзя. Даю волю своим личным симпатиям, ища ему оправдания! К тому же вскрылась неприятная деталь. Проверяя его бронь на поезд в Ленинград, я удивился тому, что она была на «Красную стрелу». Поезд знаменитый, оборудованный с невиданным в СССР комфортом. Пассажиры в нем чувствовали себя как в дорогом отеле. Но главное, скорость. От Ленинграда