были красивые полные губы, широкие высокие скулы и тёмные глаза. Её загорелые щёки с красными прожилками лопнувших капилляров свидетельствовали о том, что несколько последних десятилетий она провела в море.

– Мне звонила миссис Моа, – сказала она, не глядя на Ноэля. – Она хочет, чтобы мы повернули назад.

Ноэль тоже смотрел на море.

– И что ты решила? – спросил он.

Женщина молча села на табурет рядом с ним.

– Она говорит, чтобы я не слушала Сарантую, – пробормотала Гурд. – Но я должна её слушать.

– Почему ты ей доверяешь? – спросил Ноэль. – Ты с ней уже встречалась?

– Она приходит в мои сны. – Гурд протянула руку к штурвалу и скорректировала курс. – Марф сказал мне, что она на моей стороне.

Тюлень Марф был единственным другом Гурд. От него она узнала всё о мореплавании и в целом о мире. Перед смертью тюлень сообщил Гурд, что на этот катер ищут капитана, и с тех пор она бороздила моря на «Марфе». Ноэль узнал об этом во время их первого совместного путешествия.

– Раньше Марф говорил мне, что нужно делать, – продолжала Гурд. – Потом он отправился в водную страну, а мне его сопровождать не разрешили. – Под водной страной она подразумевала мир иной. Вероятно, этот термин придумал тюлень. – Теперь, когда я не знаю, как поступить, мне помогает Сарантуя. Но она – секрет.

Она – секрет. Дело становилось всё более загадочным.

– Откуда её знал Марф? – спросил Ноэль.

Гурд промолчала.

– А если тебе захочется что-то спросить у Сарантуи? Есть ли способ с ней связаться?

– Я жду, пока она придёт.

– Так что ты собираешься делать? – Ноэль посмотрел на капитана. – Повернёшь назад или мы поплывём дальше?

– Сарантуя велела мне кое-кого доставить, – сказала Гурд. – Тебя.

– То есть ты отведёшь меня к ней? – спросил Ноэль.

Узкие тёмные глаза женщины рассматривали горизонт. Она принципиально не отвечала на вопросы, на которые уже были даны все ответы.

3

Больше Ноэль на звонки с Таинственных островов не отвечал. Когда миссис Моа или миссис Яя пытались до него дозвониться, он прижимал язык к нёбу и старательно думал о чём-то другом – о пачке жевательного мармелада или о спущенной велосипедной шине. Это позволяло отклонять телефонные звонки, в том числе и Кумо.

К сожалению, из-за этого Ноэль не знал, как дела у Катокве. Он всё бы отдал, чтобы иметь возможность поговорить с Тайо, но связаться с другом не было никакой возможности. Оставалось надеяться, что сестра Любу знает, что делает, и Катокве рано или поздно поправится.

«Держись от неё подальше, – посоветовала ему Корацон. – Это единственное, что ты можешь для неё сделать». И этому совету он следовал как нельзя более старательно.

Каждое утро, проснувшись, Ноэль выцарапывал ногтем тонкую насечку на ножке стола Гурд. Стол был до того старый и потрёпанный, что дополнительные царапины на нём были не видны. Этот метод позволял ему следить за тем, сколько времени они находятся в пути.

Сегодня к пяти царапинам на ножке добавилась шестая. Синяк на боку Ноэля поменял цвет и стал фиолетовым, а затем зелёным.

И наконец, жёлтым и едва различимым.

После завтрака Ноэль пошёл в кабину, чтобы сменить Гурд. Однако на этот раз она не пустила его за штурвал.

– Причаливать трудно, – сказала она. – Я сама это сделаю.

– Причаливать? – Ноэль выглянул в окно и лишь теперь заметил вдали береговую линию. Солнце только что взошло, и сквозь туман просвечивали огоньки. – Разве мы уже на месте?

Гурд не ответила. Она вела катер прямо к суше, и через некоторое время они уже плыли мимо бамбукового леса. Затем свернули в маленькую, но очень оживлённую рыбацкую гавань.

К деревянному причалу было пришвартовано множество катеров и ярких рыбацких лодок. Большинство лодок выглядели так, словно с минуты на минуту развалятся на части.

Несмотря на ранний утренний час, на пристани кипела жизнь. Люди разгружали наполненные рыбой корзины и вёдра, бегали по площади и что-то громко выкрикивали на непонятном языке.

Судя по внешнему виду рыбаков, они причалили где-то в Азии. А надписи, которые Ноэль замечал то тут, то там, напоминали китайские иероглифы.

Ноэль не стал спрашивать у Гурд название гавани. Он был уверен, что она не знает ни его, ни названия страны, в которой они оказались. Капитана такие вещи не интересовали.

«Марф» был компактным катером, но на фоне здешних рыбацких лодок выглядел гигантским. Гурд умело и проворно вела его через россыпь пёстрых лодок. Они достигли последнего причала, где виднелось несколько бензоколонок. Заправочная станция для кораблей.

Гурд подвела катер вплотную к пирсу, заглушила двигатель и вышла из кабины. Один из мужчин, стоявший возле насосов, поймал брошенный ему канат и привязал к причалу. Он протянул Гурд руку, но капитанша проигнорировал его жест и выбралась на берег без посторонней помощи.

Ноэль тоже вышел из кабины на палубу. Гавань пробудила в нём живейший интерес.

Последние несколько дней он не видел ничего, кроме моря, неба и пары летающих рыб, и жутко соскучился по новым краскам и впечатлениям.

Он с любопытством втянул в себя воздух. Здесь пахло рыбой, маслом, незнакомыми специями, сладковатыми, прогорклыми и острыми одновременно. Мужчина махнул ему рукой и что-то прокричал, но Ноэль его не понял и лишь улыбнулся в ответ.

Гурд приступила к заправке «Марфа» и воткнула кран в бак корабля. Ноэль в очередной раз поразился внушительным размерам женщины. Она была выше всех присутствующих мужчин.

Гурд вернулась на борт, достала из трюма под палубой пять больших канистр и вынесла их на берег. Ноэль опёрся локтями на перила и приготовился ждать.

Пока Гурд наполняла канистры у другой колонки, он наблюдал, как два рыбака закидывают вёдра в кузов ржавого грузовика. Увидев задыхающуюся, извивающуюся рыбу, Ноэль отвёл глаза. Ему было жаль животных. Поселившись на Таинственных островах, он стал вегетарианцем. Нельзя дружить с животными и есть их.

Гурд отказалась от рыбы, что являлось геройским поступком для человека, который всю жизнь провёл в море.

Внимание Ноэля привлекло негромкое журчание. Он опустил глаза и посмотрел на воду, лениво плескавшуюся между пристанью и «Марфом». Мимо катера плыла пара уток с выводком. Колонну возглавлял селезень. У него был великолепный окрас, густые перья отливали на солнце металлическим зелёным цветом, под клювом располагались каштаново-коричневые усы, а крылья были ярко-оранжевыми. За ним, выстроившись по росту, следовали семь птенцов с бледно-жёлтыми головами и серо-коричневыми спинками. Цепь замыкала самка, которая была намного меньше и неприметнее селезня.

– Нак-нак-нак-нак! – кричали утки. В этом они ничем не отличались от