Второе, что двигало бойцами, это нежелание оказаться трусом и ударить в грязь лицом перед товарищами. Желание защищать свою Родину, себя и свои семьи от нависшей угрозы НАТО в лице Украины. И третье — это те бонусы, которые нас ждали в чужих окопах, и красивые мечты о том, что будет после того, как вернешься домой.

Ребята с позиций на «Острове» должны были прикрывать наступление групп с запада, а группу, которая шла с востока, прикрывали с наших позиций в Опытном. Бойцы на позициях с приборами ночного видения распределили сектора обстрела и заняли свои позиции. У пацанов уже был боевой опыт и им не нужно было дополнительно разжевывать что и как нужно делать. Мы нарисовали точный план, распределили роли, и они пошли, чтобы «делать красиво».

— Все будет в ажуре, начальник! — уверял меня перед началом штурма старый зек с позывным «Лукошек», отсидевший полжизни за убийства.

— Главное зайти тихо, чтобы лишнего сопротивления не было.

— Когда сопротивляются, я, наоборот, только злее становлюсь, — скривив рот в улыбке прошипел он.

«Где вас, маньяков, понабрали?» — подумал я и мысленно перекрестился.

— Выдвигаемся на рассвете, как обычно без шума! — еще раз напомнил я.

Штурм солевой базы

«Пегас» поднял в небо свою «птицу» и стал снимать происходящее. Обе группы действовали скрытно и оперативно. И с запада, и с востока они незаметно подобрались к украинским позициям, убили фишкарей и выбежавшего на подмогу молодого солдата.

— «Констебль», вижу, как укропы на севере мельтешат по базе, продвигаемся вперед, — доложил мне «Эльф».

— Продвигаетесь двойками вдоль забора с обеих сторон. Зажимайте их в угол. Там осталось только одно большое здание — склад.

В результате короткого получасового боя основная масса украинских военных забаррикадировалась в подвале под складом, а один из них, не успев добежать туда, запрыгнул в емкость, похожую на бочку от молоковоза, и закрылся там изнутри. В силу неожиданно быстрого успеха продвижения наши бойцы засуетились и, растерявшись, не знали, что делать дальше.

— Командир, мы забрали базу. Что с типом делать, который в бочке?

— Постучи ему туда, может сдастся, — пошутил я, чтобы сбросить напряжение, которое осталось от ожидания, что украинцы окажут жесткое сопротивление нашим группам.

Я увидел и услышал, как боец подошел к бочке и заколотил по ней прикладом: «Хохол! Вылазь и сдавайся! Жить будешь».

— Пошел на хер! — на чистом русском ответил ему из бочки укроп. — Хер вы меня тут возьмете! — стал истерить он.

— Что делать, командир?

— Уничтожать. Мы ему давали шанс. Берешь кумулятивную «морковку» к РПГ и с тридцати метров мочишь по бочке. Она и танк прожигает, а бочку тем более расплавит вместе с ним. Предупреди его, что ему будет жарко, если не вылезет.

Украинец не сдался, тем самым подписав себе смертный приговор. Кумулятивная струя пробила в бочке дыру, через которую вдогонку его законтролили из автомата. Остальные отстреливались из подвала, в который вела единственная крутая лестница. Как только наши приближались к ней, оттуда стреляли автомат и пулемет. Из Бахмута стали лететь мины, и я приказал ребятам рассредоточиться по захваченным зданиям и держать под прицелом выход из подвала. Три двойки заняли оборону на западной и юго-западной окраинах базы, чтобы отрезать возможность контратаки по деблокированию засевших в подвале ВСУшников.

Мы получили первый опыт боев в зданиях, и сразу стало видно преимущество войны в городе: там, где есть строения, проще укрыться и спрятаться от мелких мин. Я постоянно был на связи с пацанами и руководил их действиями.

— «Эльф», у вас же с собой три ящика гранат. Закидывайте им их во все щели, чтобы им там не было грустно.

— Да мы уже пару ящиков им закинули. Там что-то с подвалом не то. Они не сдадутся. Кричат исключительно на мове своей. Упорные ребята.

— Или упоротые…

Володя предложил закинуть им туда пару термобаров, чтобы выжечь это гнездо, но стрелять, кроме двери в подвал, было некуда, и мы решили сделать коктейль Молотова. Эвакуация быстро насобирала бутылок из-под украинской водки «Хортица», которыми были завалены все позиции и, как в войну, сделала несколько ящиков «зажигалок» из подручных материалов. Нам необходимо было выкурить их до наступления темноты, чтобы не оставлять у себя в тылу очаг сопротивления. «Пегас» летал и снимал, как наши ребята закидывали им «зажигалки» и гранаты в те щели, откуда валил дым. Один из бойцов, проявляя цирковые навыки, забрался на забор и, подтянувшись на руках, закинул гранату в дымоход, который торчал на полтора метра над крышей.

— Он случайно не акробатом в цирке работал до зоны?

— Может, вор-форточник. Пригодились навыки, — удивлялся я способности бойца несмотря ни на что идти к своей цели.

— Такого в кино не покажут конечно, — подлил масла в огонь «Бас».

Настоящая война — это не фильм, где люди в чистенькой форме красиво стреляют в друг друга и эффектно рвутся гранаты. Где после попадания в них пуль и осколков они красиво падают с улыбкой на устах. Настоящая война — это отсутствие какой-либо жалости к противнику, у которого в руках есть оружие. Это оторванные конечности, расплющенные головы с выпадающими из них мозгами, вспоротые животы и обгорелые куски мяса, которые еще десять минут назад были живым человеком. Это вонь от потрохов и разлагающихся тел. Это тела, объеденные животными и домашними питомцами. Война — это убийство и грязь. Но в большей степени обратной стороной медали, о которой в своей книжке писал «Админ», являются чрезмерные чувства: ненависти, страха, тоски, азарта, которые, смешавшись в коктейль Молотова, выжигают тебя изнутри.

Я смотрел, как мои бойцы пытаются по-всякому выбить украинцев из этого подземелья, которое было сооружено еще при старом царском режиме, но им ничего не удавалось. Нам попались крепкие идейные бойцы, которые вызывали уважение и ненависть. По нашим ребятам стал стрелять отчаянный гранатометчик, который выбегал из-за забора автобазы, находившейся в метрах двухстах от этой базы. Со стороны самого Бахмута беспрерывно работали автоматы и крупнокалиберный пулемет, но это было не страшно, потому что он не пробивал бетонные плиты забора.

— «Констебль», что будем делать? Уже полпятого, а в шесть стемнеет.

— Помнишь, как Сухоруков бандеровцам в фильме «Брат-2» сказал? «Вы мне еще за Севастополь ответите!». А эти нам ответят за то, что людей пожгли в Одессе в «Доме профсоюзов»! Пидоры… — злился я. — Покрышки там есть от машин?

— Полно.

— Берете штук шесть покрышек. Наливайте в каждую по