Шрифт:
Закладка:
В 1985 году в парижском журнале «А – Я» была напечатана подборка из шести рассказов Сорокина. В том же году в Париже же вышел роман «Очередь». Первая публикация в СССР – 1989 год (Рига, журнал «Родник»). С 1992 года широко публикуется в России.
Книги: «Норма» (1979–1983), «Тридцатая любовь Марины» (1982–1984), «Русская бабушка» (1986), «Доверие» (1989), «Сердца Четырех» (1991), «Dostoevsky-Trip», (1997), «Первый Субботник» (1998), «Голубое Сало» (1999), «Пир» (2000), «Лед» (2002), «Путь Бро» (2004), «23000» (2005), «День опричника» (2006) и другие.
Киносценарии к фильмам: «Безумный Фриц» (1994), «Москва» (2001), «Копейка» (2001), «4» (2004) – главный приз Роттердамского кинофестиваля, «Вещь», «Cashfire». Написал либретто к опере «Дети Розенталя» (на музыку Л. Десятникова, по заказу Большого театра).
Книги Владимира Сорокина переведены на 20 языков. 2001 – премия «Народный букер» и премия Андрея Белого «За особые заслуги перед российской литературой». Награжден американской премией Liberty (2005).
Люди и звери
Мы встретились с писателем в ресторане «Махараджа», – главным образом потому, что Сорокин теперь вегетарианец, а еду этого диапазона индусы готовят как никто. И она у них, кстати, считается нормальной, повседневной, а привычная там помечается как экзотическая: non-vegetarian. Сидим мы, читаем меню, а вокруг ходят смуглые белозубые красавцы-официанты.
– Что твои цыгане! – говорю я Сорокину. – Впрочем, цыгане как раз из тех краев к нам «понаехали».
– А я бывал в цыганском таборе, – откликнулся писатель. – Мой дед был лесником в Калужской области, в Людиновском районе. Я мальчиком туда ездил каждое лето. Те цыгане были, правда, уже осевшие, они жили в каких-то полуразвалившихся банях. Мы ходили с приятелями деревенскими, с гитарами, к ним по вечерам, сидели у костра, а цыгане нам кое-что исполняли.
– Happy end: они вас не украли. И мыла из вас не сварили.
– Нет, у нас были хорошие отношения. Были милые времена, трогательные преступления! Я вот вспомнил цыганскую поговорку тех времен: «Мора, сходи до прокурора, пусть поменяет конную кражу на карманную», – сказал он и углубился в меню, бормоча тихо:
– Страшный мир людей… Я мяса не ем…
– Да, да! Ты говорил, что скорей людей надо есть, а не невинных животных. А ты бы правда смог человечинки намять?
– Я думаю, что нет. Во-первых, я верующий человек, считаю каннибализм грехом.
– Понятно, что грех, – но, кстати, где и как про это написано?..
Но он продолжает о своем:
– А потом, судя по рассказам, человечина – она не очень. Помню, в девяностых был сюжет про некоего питерского каннибала, жившего в большой коммунальной квартире. Так его сдали в милицию соседи. Им не нравился ужасный запах его варева. Оказалось, что современный человек – это довольно противное мясо, даже от запаха похлебки воротит…
– Раз уж мы заговорили об экзотической еде. На днях я разговаривал с Вадимом Тумановым, старым зэком (сидел при Сталине, а после дружил с Высоцким и добывал золото), так он рассказал, что они там в лагерях собачатину очень уважали. И Макаревич тоже ее любит, в Корее пробовал. Ресторатор Аркадий Новиков, даром что в учебке голодал и был служебным собаководом, не признается – говорит, не ел. А ел он лису, которая, по мне, та же собака.
– Лису я убивал, но не ел. Собак тем более – потому что я их очень люблю. Для меня легче человечину съесть, чем собаку.
– А как вышло, что ты стал собачником?
– Мой дедушка, о котором я говорил, жил практически в лесу, а где лес – там охота, собаки. Я с малолетства рос параллельно с этими животными. Это были большие мужественные охотничьи собаки, и они меня тогда заразили любовью к ним. Потом я втянулся в охотничье дело. Но в 22 года сказал – нет, хватит, не буду больше убивать.
– Насчет охотничьих собак понятно, это была у тебя первая любовь – но ты-то после этого чувства взял левретку. Как же так?
– Я не взял. Когда был в Японии, в мое отсутствие жене подарили левретку. Я когда узнал, по телефону негодовал: не очень люблю декоративные породы. К тому же мы жили тогда на двенадцатом этаже, а собака должна на первом жить. Я был уверен, что вернусь, – и левретки не будет у меня дома. Вернулся, вошел в квартиру… И он, меня не видя ни разу, вспрыгнул мне на руки – и… все. Залез в душу, можно сказать.
– В московских литературных кругах известно, что твой левретка лижет тебе ноздри. Это какая-то экзотическая ласка – или стандартная среди собачников?
– Левретки, они вообще лизуны. У них обоняние в 16 раз сильнее, чем у нас. Откуда у них внимание к ноздрям? Нос – это информационный канал, из хозяйского носа собаки получают огромное количество информации о человеке.
Классик?
– Мы уже привыкли читать у литературных критиков, что ты – классик, первый русский писатель. Ты с этим смирился, привык к дифирамбам?
– Знаешь, я к слову «классик» спокойно отношусь, потому что все классики умерли. Другое дело, что я люблю делать литературные открытия, и я знаю, что открыл несколько новых языковых литературных месторождений. Застолбил их. Вот этого и достаточно.
– Чтоб быть классиком… Но, как бы то ни было, ты пишешь, что хочешь, не реагируешь на критиков, у тебя большие тиражи и переводы, ты зарабатываешь литературой достаточно, чтоб чувствовать себя спокойно, и о тебе говорят непрестанно. Всё я перечислил, все параметры? Нравится, не нравится, – остается только развести руками и признать, что ты серьезный писатель.
– Я не против такой классификации…
– Ну я не литературный критик, как ты понимаешь.
– И слава богу. Я к современным литературным критикам отношусь с подозрением.
– А меня больше кинокритики раздражают. Тебе не нравится кино? Зачем ругать? Иди сними лучше и покажи нам, чтоб мы знали, как надо.
– Несколько лет назад в таком пресловутом месте, как Дом кино, был показ фильма «4», по моему сценарию. Там, в частности, была снята оргия деревенских бабушек, которые по случаю смерти своего борова напиваются и танцуют голые на столах. Причем в фильме снимались реальные бабушки из деревни Шутилово под Новгородом. В жизни они покруче выступают, чем в этом кино. Так вот к режиссеру подошел человек и стал говорить: «Вы клевещете на русскую деревню!» Режиссер спросил: «Ты там был, в этой деревне? Нет. Тогда пошел нах». На этом полемика закончилась… Я готов выслушать серьезно мнение умного человека. Есть люди, которые помогают рассмотреть вещь, показывают то, чего сам не видишь.
– Приведи пример.
– Например, я написал «День опричника» – и один приятель говорит мне: это же
