Шрифт:
Закладка:
Неплохой вообще рецепт: пристроиться к некой богатой стране – ну богаче, чем твоя, – и получать от нее льготы, не будем говорить подачки. Чисто по бизнесу – оставим в стороне мораль и совесть – проект неплохой; но насколько он реален? Ну и потом, на ком паразитировать – у Америки, что ли, просить матпомощь? Польша же какая-нибудь нас не вытянет. Но, похоже, от Америки ВГ не возьмет воспомоществование:
«Когда я узнал, что появились молодые люди, которые сжигали книги Сорокина, то очень обрадовался, значит, не у всей молодежи глаза сожжены американским напалмом, значит, есть еще думающие юные россияне».
И дело не только в США, ВГ смотрит на дело шире:
«Нас потихоньку начинают встраивать в глобалистский порядок. Молодежь неслучайно бунтует против него в Европе. Это бунт против выравнивания, когда сущность каждого народа уничтожается, разрушаются все его культурные особенности».
И что же это такое разрушается, о чем жалеет ВГ? Вот о чем:
«Был же когда-то Кодекс строителя коммунизма, между прочим, с Христовыми заповедями – и вот теперь кодекс разрушителя исторического Отечества с заповедями антихриста».
ВГ говорит о том, что страна раскололась, по крайней мере, надвое:
«У нас сейчас две России, пожалуй, даже и противостоящих одна другой. Одна – с радостью принявшая новые порядки, разбогатевшая, подобно нуворишам, от разграбления страны, одуревшая духовно и нравственно от привалившего сказочного дарма… И вторая Россия – любящая свою Родину, не представляющая без нее жизни, продолжающая работать (иногда и тайно, как при оккупации) ради нее. Эта Россия строит храмы и творит молитвы, выпускает книги об отечественной истории и философии, она не окунулась в грязь и бесовство, воровство и беспутство насаждаемых порядков…»
Так, так, допустим. По ВГ – да и по жизни, пожалуй, тоже – эти две России не помирить, нет, не помирить. (Это все в продолжение темы внутринациональных распрей.) Но выход есть какой-то? ВГ уверяет, что есть, он дает рецепт, рассказывая, что делает эта вторая, «хорошая» Россия:
«…чтобы выстоять, объединяется в общины – и церковные, и просто мирские. Я знаю случаи, когда и молодежь, особенно школьная, организуется в группы и дает чуть ли не клятву не пить, не принимать наркотики, не участвовать в бесовских сборищах, не поддаваться телеизуверству».
И даже более того:
«Нарождается молодой, жаждущий действий патриотизм. Быть может, более прагматический, но и более волевой. Иногда ко мне подходят на улице и спрашивают: “Скажите, что делать?” Так было в 91-м и в 92-м годах. Тогда подходили в основном люди среднего возраста, а теперь именно молодые спрашивают: “Где находятся отряды, в которые можно вступить?” Я не знаю таких отрядов, но если даже их нет, но о них спрашивают, они могут появиться».
Ну что же – общины, отряды, воздержание. Понятно. Если русский этнос пойдет таким вот несколько сектантским путем, то что тут сказать? Богоносец уж столько всего натворил, что вряд ли нас чем удивит. Может, лучше б ему, многострадальному, отдохнуть от подвигов. Спокойно ходить на работу, а вечером пить чай и думать о жизни. И телевизор – теперешний, русский, который весь для пэтэушников, – конечно б, лучше отключить, – вот тут ВГ таки прав – ни убавить, ни прибавить…
Так что же, пропадет русский народ, раз так он ослаб и запутался, заблудился? ВГ только и твердит, что наших давят и теснят. Что же будет? Что дальше? Как спасаться? Воду сливать? Ни в коем случае. Развязка драмы, по его мнению, случится по рецепту который успешно применялся в античном театре: deus ex machina.
«Придет час – и новый Богдан Хмельницкий соберет раду и выведет свой народ из одури поклонения чужим богам. Придет час – и устроит Господь, что за грехи свои смертные распадется НАТО, куда теперь шумно и грубо заталкивают Украину тамошние “западенцы”. Придет час – и не устоит ВТО, куда на чужой каравай, на который, как известно, рот разевать не надо бы, устраивают Россию наши “западенцы”».
Тут сперва про Украину, а дальше, по плану ВГ, Всевышний и Россию направит куда надо, и сокрушит ее врагов. В общем, русские могут расслабиться, не надо беспокоиться: все кончится хорошо, писатель-пророк гарантирует happy end.
И тут некстати – а может как раз и кстати – процитирую вам некоего путешественника который посетил Китай, в обществе ВГ:
– Подлетая к этому городу, Валентин Распутин мне говорит: «Ну, Харбин – это провинциальный город, там, кроме русского кладбища, нет ничего интересного». И вдруг мы видим город небоскребов, город строек, город производств, где одних только автомобильных развязок не сосчитать. Даже такому провинциальному городу, как Харбин, Лужков может позавидовать. Я тогда спросил у Распутина: «Валя, неужели твой Иркутск, который практически не развивается уже лет пятьдесят, можно сравнить с Харбином?», а он только грустно покачал головой.
ВГ как человек мудрый ничего не стал по этому поводу говорить. А что тут скажешь. Кто мешал китайцам следовать глупым советам, преклоняться перед Западом, снимать шляпу перед мусульманами, выкидывать на помойку свои традиции, пить с утра, сливать воду, плевать на историю, жаловаться и ныть? Нечего русским радикал-патриотам сказать про Китай – к примеру.
Когда я подумал об этом, мне стало не так досадно, оттого что он молчал целых 15 лет с начала перестройки. А иные грешные столько за это время понаписали и наговорили глупостей.
Владимир Сорокин. Опричник на экспорт
Владимир Сорокин – плодовитый, изысканный и в то же время скандальный писатель. Он удостоился внимания многотысячного читателя. И «Наших» в том числе: те провели перед Большим театром акцию по уничтожению его книг. А что, это почетно.
Сейчас Сорокин ожидает выхода своей книги «День опричника» за границами: ее уже переводят на 11 языков. О том, как он пишет книги и зачем, Сорокин рассказал мне весьма обстоятельно.
Владимир Георгиевич Сорокин родился 7 августа 1955 года в подмосковном городке Быково. В 1977 году окончил Московский институт нефти и газа имени Губкина по специальности инженер-механик. Занимался книжной графикой, живописью, концептуальным искусством. Год работал в журнале «Смена», был уволен за
