Глава 12

«Я больше русская была, чем многие цари, по крови вам родные»

Язык и ум теряя разом,

Гляжу на Вас единым глазом:

Единый глаз в главе моей.

Когда б судьбы того хотели,

Когда б имел я сто очей,

То все бы сто на Вас глядели

А.С. Пушкин. «Циклоп»

Эта обширная глава не является попыткой составления биографии – пусть даже краткой. Время для нее еще не настало. До введения в научный оборот значительного свода документов, перевода и издания дневников, писем в возможной полноте говорить о написании научной биографии Великой Княгини Елены Павловны преждевременно. Неточности и приблизительности, переходящие из книги в книгу, – вот бич наших сведений о жизни этой незаурядной женщины. Известный ее «послужной список», как и повествование, построенное на произвольно толкуемых выдержках из различных воспоминаний, – еще не жизнеописание. Задача этой главы иная: высветить то, что в той или иной мере может помочь прояснить духовно-интеллектуальный и медицинский климат, окружавший Великую Княгиню. Из доступного материала, таким образом, мной отобрано все, так или иначе отвечающее такой постановке темы…

* * *

В России девятнадцатое столетие в отличие от предыдущего не стало «веком женщин». Примеры участия дам в государственной политике редки и ограничены узкими временными рамками. Указ Павла I от 5 апреля 1797 года положил конец политическому матриархату. Как супруги, так и фаворитки первых лиц империи строго следовали рамкам установившихся традиций, не выходя за пределы законодательных и моральных канонов. И все же российская история XIX века дала редкий, и от этого еще более заслуживающий внимания, пример активного и плодотворного участия в политике одного из членов императорской фамилии – Елены Павловны.

Неизвестный художник (Т.А. Нефф?). Портрет Великой княгини Елены Павловны. Около 1849 г.

К сожалению, долгие десятилетия имя Великой Княгини не упоминалось в учебниках истории, об этой замечательной женщине не было написано серьезных научных трудов. Однако время – самый справедливый судья хрестоматийных авторитетов – неизбежно расставит все по объективным местам, ниспровергая ложных кумиров и воздавая должное достойным людям.

Фредерика-Шарлотта-Мария, дочь вюртембергского принца Пауля-Карла-Фридриха и его жены Шарлотты Саксен-Альтенбургской, родилась в Штутгарте 28 декабря 1806 года. Прошло чуть более года, как отец принца – герцог Фридрих, волею Наполеона I, примерил новую корону и стал королем Вюртемберга, маленького немецкого государства. Династия была в тесном родстве с русским царствующим домом: вдовствующая Императрица Мария Федоровна приходилась сестрой новому королю и тетушкой принцу Паулю-Карлу-Фридриху. Вскоре в Вюртембергском королевстве произошла смена монарха. В 1816 году Фридрих умер, и отцовский престол перешел к старшему сыну Вильгельму I. Принц Пауль-Карл-Фридрих, человек умный, блестяще образованный, но с беспокойным характером, не мог ужиться с братом-королем, после очередной ссоры навсегда покинул родину и переселился в Париж.

Десятилетнюю принцессу отдали в аристократический пансион госпожи Кампан, известный систематическим воспитанием и высоким профессионализмом преподавателей. Европейское образование заменило для девочки суровость строгой бабки, дочери Георга III Английского, и жесткие воспитательные эксперименты отца. Здесь Фредерика-Шарлотта подружилась с обучавшимися в пансионе сестрами графинями Вальтер, родственницами зоолога Ж. Кювье, бывшего в то время директором Jardin des Plantes (Ботанического сада). Ученый был знаком с принцем Вюртембергским, который вместе с дочерью часто посещал знаменитый парижский особняк. Пауль-Карл-Фридрих был страстным натуралистом, много путешествовал, с Кювье их связывали общие интересы. Маститый, энциклопедически образованный зоолог с удовольствием общался не только с принцем, но и с его юной дочерью. Беседы с великим ученым, прогулки с ним по Jardin des Plantes, размышления о разнообразных явлениях природы стали благотворной почвой для умственного развития девушки. Покинув через четыре года Париж, она долго вела с Кювье оживленную переписку.

Принцессе не исполнилось и шестнадцати лет, когда увидевший ее во время поездки по Европе Император Александр I попросил ее руки для своего младшего брата, Великого Князя Михаила. Казалось, нужно было только радоваться: скромной принцессе маленького королевства повезло, что на бедную родственницу обратила внимание вдова Павла Первого Императрица Мария, выбрав девушку в жены своему сыну. Шарлотта-Фредерика приходилась своему жениху двоюродной племянницей, так как русская Государыня-вдова тоже была из вюртембергского великокняжеского семейства.

Лотти, как ее называли домашние, понравилась Императрице тем, что была весела, скромна, находчива в беседе и весьма рассудительна. Она почти не знала Великого Князя Михаила, видела только портрет – румяный юноша с привлекательным, открытым лицом, но что-то в изображении настораживало ее, возможно, как бы уловленная художником некая импульсивность… Она увлеченно читала письма жениха и они ей нравились: написаны были с теплотой и заботливостью о ней, несмотря на краткость и некоторую сухость слога. Будто бы за плечом автора стоял гувернер и наблюдал, не посадит ли влюбленный ученик чернильное пятно на атласную бумагу с гербами, – внезапно подумала Лотти, вспомнив листы писем русского принца, старательно заполненные каллиграфическим почерком с росчерками.

Предложение было принято, и 30 сентября 1823 года принцесса приехала в Россию. О необыкновенном впечатлении, произведенном девушкой на высшее общество, дают представление строки из письма князя В.Ф. Оболенского-Нелединского: «Нареченная невеста Великого Князя Михаила Павловича на прошедшей неделе прибыла в Гатчину. Государыня Мария Федоровна встретила ее за две или три станции. Похвала об ней единогласна. Всех без изъятия она с первого глаза пленила! Представь себе девицу шестнадцати лет, приехавшую к такому пышному двору, каков наш, и к которой через полтора часа по выходе из кареты подводят одного за другим человек двести, с которыми она со всяким молвит по приличности каждого. Значительные имена все у нее были затвержены и, ни разу не замешкавшись, всякому все кстати сказала…» (Беляков Н.А. и соавт., 1999).

Описывая внешность невесты, мемуарист отметил: «…личико у нее премиленькое, таким образом, всякому покажется, потому что имеет черты правильные, свежесть розана, взгляд живой, вид ласковый. Ростом она невелика и еще не совсем сложилась. Одним словом, очень приятно на нее смотреть и слышать ее непринужденный разговор».

Похожую характеристику дал и А.Н. Михайловский-Данилевский: «Она как феномен обратила на себя единодушное внимание всех и более месяца составляла предмет разговоров; я не видел ни одного человека из представленных ей, который бы не отзывался с восхищением об уме, о сведениях ее и любезности. Не знаю, какова будет впоследствии судьба ее в России, но во время приезда ее в наше отечество зависти и злословия, избравшие пребывание свое при дворах, умолкли… Она с представленными ей особами разговаривала о предметах или приятных, или составляющих их